я должен был сказать в данной книге, было стократно проверено — слово за словом 
— практическим лечением больных и изначально было от них и получено. 
Естественно, этот медицинский опыт доступен и постигаем лишь теми, кто 
профессионально нацелен на лечение психических осложнений. Так что я не вижу 
никакой вины для непрофессионала, если некоторые из моих рассуждений покажутся 
ему странными или если он подумает, что моя типология является продуктом 
идиллически безмятежных часов, проведенных уединенно в кабинете. Я сомневаюсь, 
однако, что подобное чистосердечное заявление является условием для 
компетентного критического разбора.
   К. Г. Юнг
   Сентябрь 1937 г.
Предисловие к аргентинскому изданию.
   Ни одна книга, вносящая существенно новый вклад в копилку знания, не может 
рассчитывать на привилегию быть всецело понятой. Возможно, это наиболее трудное 
из всего для новых психологических прозрений в их продвижении вперед. 
Психология, основанная на опыте, всегда добирается до сути личных и интимных 
вопросов и, таким образом, пробуждает все, что есть противоречивого и 
непроясненного в человеческой психике. Если кто-либо в силу профессиональных 
причин погрузился, подобно мне, в хаос психологических мнений, предрассудков, 
обидчивости и восприимчивости, то он непременно получит глубокое и неизгладимое 
впечатление о многообразии индивидуальных психических характеров, тенденций и 
убеждений, и одновременно с этим он почувствует все возрастающую потребность в 
известном порядке среди хаотического нагромождения точек зрения. Эта 
потребность требует критической ориентации и общих принципов и критериев, не 
слишком специфичных в своих формулировках, которые могли бы служить опорными 
точками (points de repere) в отсортировке эмпирического материала. То, что я 
попытался сделать в данной книге, и есть, в сущности, критическая психология.
   Эта основная (фундаментальная) тенденция в моей работе часто остается 
незамеченной, и слишком много читателей впадают в одну и ту же ошибку, думая, 
что глава X («Общее описание типов») репрезентирует квинтэссенцию и цель всей 
книги в том смысле, что она дает систему классификации и практическое 
руководство к достаточному суждению о человеческом характере. В самом деле, 
даже в медицинских кругах бытует мнение о том, что мой метод лечения 
заключается в подгонке пациентов под мою систему и выдаче им соответствующего 
«совета». Это, достойное сожаления, непонимание совершенно игнорирует тот факт, 
что подобный вид классификации является не чем иным, как салонной детской игрой,
 каждый элемент которой столь же пустячен, как деление человечества на брахи- и 
долихоцефалов. Моя типология перво-наперво представляет критический аппарат, 
служащий распределению и организации сумбура эмпирического материала, но ни в 
каком смысле не предназначена для навешивания на людей ярлыков, как это может 
показаться с первого взгляда. Это не физиогномия и не антропологическая система,
 а критическая психология, имеющая дело с организацией и определением 
психических процессов, которые — что и демонстрируется — могут быть типическими.
 По этой причине я поместил общую типологию и определение терминов в конец 
книги, вслед за описанием, в главах I — IX обсуждаемых процессов с помощью 
многочисленных примеров. Поэтому я мог бы порекомендовать читателю, который 
действительно хочет понять мою книгу, углубиться прежде всего в главы II и V. 
Он получит больше из них, чем из любой поверхностно подобранной типологической 
терминологии, поскольку последнее служит ничему другому, как совершенно 
бесполезному желанию навешивать ярлыки.
   К. Г. Юнг
   Кюснахт-Цюрих. Октябрь 1934 г.
   Платон и Аристотель! Это не только две системы, но и типы двух различных 
человеческих натур, которые, с незапамятных времен облаченные во всевозможные 
одеяния, в той или иной степени противостоят друг другу. Они ожесточенно 
состязаются, в особенности с начала Средневековья, и ведут свою борьбу до наших 
дней — и эта борьба составляет самое существенное содержание истории 
христианской Церкви. Какие бы имена ни возникали на авансцене истории, речь 
неизменно идет о Платоне и Аристотеле. Натуры мечтательные, мистические, 
платоновские, из недр своей души выявляют христианские идеи и соответствующие 
им символы. Натуры практические, приводящие все в порядок, аристотелевские, 
созидают из этих идей и символов прочную систему, догматику и культ. В конечном 
итоге Церковь замыкает в себе обе натуры, из которых одни укрываются в 
священничестве, а другие — в монашестве, однако все время не переставая 
враждовать друг с другом.
Г. Гейне. Германия, III.
Введение.
   В своей практической врачебной работе с нервными больными я уже давно 
заметил, что помимо множества индивидуальных различий в человеческой психологии 
существует также и целый ряд типических различий. Прежде всего выделяются два 
различных типа, которые я назвал типом интровертным и типом экстравертным.
   Наблюдая за течением человеческой жизни, мы замечаем, что судьба одного 
человека более обусловлена объектами его интереса, тогда как судьба другого 
более обусловлена его собственной внутренней жизнью, его собственным субъектом. 
И так как мы все, в известной степени, отклоняемся в ту или иную сторону, то мы 
естественным образом всегда склонны понимать все в смысле своего собственного 
типа.
   Я с самого начала упоминаю об этом обстоятельстве, чтобы заранее 
предотвратить возможные недоразумения. Разумеется, это обстоятельство 
значительно затрудняет попытку общего описания типов. Мне следует рассчитывать