всяком случае, то есть даже если бы Юнг шел в своем развитии совсем иным путем, 
нежели через медицину и психоанализ. Оставляя открытым вопрос, нашел ли Юнг 
истину (как то полагает профессор Вильгельм) или нет, следует признать, что в 
настоящее время нет вообще ни одного психолога, который мог бы сравниться с ним 
как в практической проницательности, так и в теоретической глубине, смелости и 
беспредрассудочности. Его учение являет собой полнейший переворот в психологии, 
к которому фрейдианство дало лишь крайне односторонний толчок. Нельзя не 
согласиться с одним французским критиком (Эммануэль Берль) в том, что «среди 
многих никто не трудился с большим успехом, нежели Юнг, над тем, чтобы вывести 
психологию из грамматической темницы, в которой она, еще по мнению Канта, была 
заточена». [Из статьи «Психоанализ во Франции», помещенной в литературном 
приложении Neue Zuricher Zeitung, посвященной Юнгу (1928. N2116)]
   Неоднократно с нескрываемым восхищением касался учения Юнга и философ 
Кейзерлинг (Герман Кейзерлинг (1880 — 1946) — немецкий философ. — прим. ред.). 
Отсылая читателя к весьма ценным критическим обозрениям последнего, отмечу 
здесь только своеобразную дань, которую отдал этот многосторонний, даровитый и 
безусловно искренний писатель значительности всего явления Юнга. В главе о 
Швейцарии (книги «Спектр Европы») Кейзерлинг, жестоко критикуя национальный 
характер, быт и язык швейцарцев, восхваляет Юнга как лучшего представителя того 
швейцарского типа, в отношении к которому долженствует поляризоваться отныне 
Швейцарии.
   Первый большой и основополагающий труд Юнга «Либидо: его метаморфозы и 
символы» уделяет большее внимание бессознательной половине нашей психики и, 
несмотря ни на какие наивного читателя смущающие отступления, с логическим 
упорством клонит психологическое рассмотрение в последнем счете к 
энергетической [«Энергетика души» (недавно появившаяся в печати) бросает яркий 
свет на основной ход мыслей книги о либидо.] структуре, то есть по существу 
ориентируется естественно-научно и даже физикально. Второй большой и столь же 
основополагающий труд «Психологические типы» переносит внимание на сознание, на 
процесс индивидуации, путь к пониманию которого идет не иначе как через 
типологию. Здесь психология, как центральная наука, начинает уже 
ориентироваться в значительной мере историко-научно, не становясь, разумеется, 
вполне и только наукой о культуре, продолжая сохранять связь свою с 
природоведением. Все направления психологической науки, пользующиеся правами 
академического гражданства, обязаны отныне считаться с оглашенным психоанализом,
 и притом не только отчасти, благодаря его некоторым верным наблюдениям и 
мыслям, но в целом, то есть они обязаны либо поставить вопрос о полном доверии 
психоанализу как равноправной науке, либо дать обоснованный отрицательный ответ,
 не ограничиваясь ироническими отписками свысока.
   Типология Юнга связана с преобразованием психоаналитической техники, над 
которым он долго работал в своей практике. Прежний редуктивный метод исследовал 
преимущественно бессознательное, ограничиваясь обобщающей этиологией. 
Конструктивный метод Юнга не отменяет, как то сделал Адлер своим односторонне 
финальным методом, а дополняет этот прежний строго фрейдианский метод. 
Символический продукт бессознательного должен действовать освободительно; 
[«Истинный символизм иную ставит себе цель: освобождение души как событие 
внутреннего опыта», — сказал Вячеслав Иванов. /26- Т.1. С.10/ Все дело в 
раскрепощении психики, находящейся у всех нас под властью первобытных сил и 
образов «коллективно-бессознательного». Кант чувствовал это особенно глубоко, 
когда (все равно в каком сознательном контексте) формулировал ту же мысль в 
несвойственных ему мифологических выражениях: «Лишь после преодоления чудовищ 
становится Геркулес Мусагетом». (Мусагет — водитель муз, покровитель певцов и 
музыкантов — одно из имен Аполлона, олимпийского бога. — прим. ред.)] поэтому 
он рассматривается и «проспективно», то есть оценивается под углом зрения 
реально возможного будущего образа действия и жизни анализируемого пациента. 
Общее состояние сознания принимается при этом особенно во внимание при помощи 
анализа соотношения образа мыслей пациента в данный момент с одновременными 
продуктами его бессознательного. Юнг прежде всех других психоаналитиков начал 
основывать свои наблюдения и описания на психологических данных индивидуального 
сознания. Его практика и его типология имеют поэтому важное систематическое 
значение для психологической науки, взятой в ее целом. Психологов старой школы 
отвращает от психоаналитического направления венской школы то обстоятельство, 
что последнее как бы пренебрегает сознанием и занимается гипотетическим 
бессознательным, существование которого академизм склонен не признавать вовсе. 
Поскольку современные психологи и психиатры без различия направлений окажутся 
не в состоянии подорвать основы Юнговой психотипологии и опрокинуть все здание 
ее, постольку они обязаны признать, что последняя призвана водворить согласие 
между академическими учениями о психике и психоанализом, в особенности в том 
расширенном и углубленном его построении, которое дала ему аналитическая 
психология Юнга.
   * * *
   Предприятие, созданное лет пятнадцать тому назад друзьями цюрихской школы 
психоанализа, поставило себе в первую голову задачу издать четырехтомное 
собрание трудов К. Г. Юнга в русском переводе, справедливо полагая, что 
английское и французское издания, [Некоторые из работ Юнга появлялись сначала в 
английских и французских изданиях, как написанные на этих языках. В русском 
переводе вышла в свет еще до войны только одна брошюра «Психоз и его 
содержание» (см. библиографию). (Прим. Э. Метнера. Метнер, будучи в эмиграции, 
мог не знать, что в 1924 году в Москве вышло сокращенное издание 
«Психологических типов» под ред. И. Д. Ермакова. — прим. ред.)] несмотря на