беспредельных, фантастических возможностях. Как, по Адлеру, интровертный 
невротик цепляется за «фиктивную руководящую линию», так экстравертный невротик 
цепляется за объект, на который он совершил перенос. Интровертный абстрагировал 
свою «руководящую линию» от своих хороших или дурных испытаний, пережитых на 
объекте, и доверяется формуле как средству защиты от беспредельных возможностей 
жизни.
   Эмпатия и абстрагирование, экстраверсия и интроверсия суть механизмы 
приспособления и защиты. Поскольку они дают возможность приспособления, они 
защищают человека от внешних опасностей. Поскольку они суть направленные 
функции [По вопросу о направленном мышлении /29/], они освобождают человека от 
всего, носящего характер случайного влечения, мало того, они даже защищают его 
от этого, давая ему возможность самоотчуждения. Как показывает повседневный 
психологический опыт, есть очень много людей, которые всецело отождествляются 
со своей направленной функцией («ценной» функцией); таковы, между прочим, типы, 
обсужденные здесь. Отождествление с направленной функцией имеет то неоспоримое 
преимущество, что этим человек лучше всего приспособляется к коллективным 
ожиданиям и требованиям и, кроме того, получает еще возможность путем 
самоотчуждения уклоняться от своих подчиненных (неполноценных), 
недифференцированных и ненаправленных функций. К тому же с точки зрения 
социальной морали «самоотверженность» является особенной добродетелью. Однако, 
с другой стороны, отождествление с направленной функцией имеет и крупный минус, 
а именно дегенерацию индивида. Несомненно, человек в широкой мере способен к 
механизации, но все-таки не до такой степени, чтобы он мог совсем отказаться от 
себя, не потерпев от этого вреда. Ибо чем больше он отождествляет себя с одной 
функцией, тем более он вкладывает в нее либидо и тем более он отвлекает либидо 
от других функций. В течение довольно долгого времени эти функции выносят 
значительное отвлечение либидо; но однажды он начинает реагировать. Ибо 
вследствие того, что либидо отвлекается от них, они понемногу опускаются под 
порог сознания, их ассоциативная связь с сознанием ослабевает и от этого они 
мало-помалу погружаются в бессознательное. Это равносильно регрессивному 
развитию, именно — возвращению относительно развитой функции на инфантильную и, 
наконец, на архаическую ступень. А так как человек провел в культивированном 
состоянии лишь сравнительно немного тысячелетий, а в некультивированном 
состоянии — много сотен тысяч лет, то функции архаического характера у него еще 
чрезвычайно жизнеспособны и легко поддаются новому оживлению. И когда благодаря 
оживлению либидо известные функции подвергаются дезинтеграции, то в 
бессознательном начинают функционировать их архаические основы.
   Такое состояние означает диссоциацию личности, ибо архаические функции не 
имеют прямых отношений к сознанию, то есть нет удобопроходимых мостов между 
сознательным и бессознательным. Поэтому чем далее идет самоотчуждение, тем 
далее заходит и архаизация обездоленных функций. Вместе с тем возрастает и 
значение бессознательного. Тогда бессознательное начинает симптоматически 
расстраивать направленную функцию и вместе с тем начинается тот характерный 
порочный круг, который мы находим в целом ряде неврозов: человек пытается 
компенсировать бессознательно расстраивающие его влияния посредством особых 
напряжений направленной функции, и это состязание продолжается в известных 
случаях вплоть до нервного крушения.
   Возможность самоотчуждения через отождествление с направленной функцией 
покоится не только на одностороннем ограничении одной этой функции, но и на том,
 что сущность направленной функции принципиально требует самоотчуждения. Так, 
каждая направленная функция требует строгого исключения всего того, что не 
относится к делу, мышление исключает всякое мешающее ему чувство, и точно так 
же чувство исключает все мешающие ему мысли. Без вытеснения всего остального 
направленная функция не может совсем состояться. Но в противоположность этому 
саморегулирование живого организма естественно требует гармонизации 
человеческого существа; вот почему внимание к обездоленным функциям является 
жизненной необходимостью и неизбежной задачей воспитания рода человеческого.
VIII. Проблема типов в современной философии.
1. Типы по Джемсу.
   Новейшая прагматическая философия в лице Уильяма Джемса /81; 82/ также 
открыла существование двух типов. Джемс говорит: «История философии является в 
значительной мере столкновением известных человеческих темпераментов 
(характерологических расположений)». /81- P.6/ «Какого бы темперамента ни был 
профессиональный философ, когда он философствует, он, во всяком случае, 
пытается мыслить факт своего темперамента. Однако его темперамент составляет 
более сильный предрассудок, чем любая из его более объективных предпосылок. Он 
придает вес своим доказательствам в том или ином направлении, приводя его, в 
зависимости от обстоятельств, к более сентиментальному или более холодному 
мировоззрению, совершенно так же, как это делает факт или принцип. Философ 
доверяет своему темпераменту. Он желает себе такого мира, который 
соответствовал бы его темпераменту, и он доверяет каждому изображению мира, 
которое к нему подходит. Людей другого темперамента он воспринимает как неверно 
настроенных по отношению к действительному характеру мира, в сущности говоря, 
он рассматривает их как некомпетентных и ненастоящих философов, даже если они 
значительно превосходят его в диалектическом искусстве.
   Однако в публичном обсуждении он не может на основании одного своего 
преимущества претендовать на особые отличия или авторитет. Вот откуда возникает 
известный недостаток серьезности в философской дискуссии: о самой значительной 
из наших предпосылок не упоминается никогда». /81- P.7 f/
   После этого Джемс переходит к характеристике двух темпераментов: подобно