Лечение психотравм сексуальными мистериями
Карл-Густав Юнг
(В:  Psychologiie Und Alchemie, 1964, p.p. 79-91.  Пер. М.Калинниченко)
Предыстория вопроса

За долгую историю врачебной практики мне много раз приходилось иметь дело с 
жертвами сексуального насилия. В основном, это женщины. Все их истории печальны 
и похожи одна на другую. В этих историях секс как таковой занимает подчиненное 
положение. На первое место выходит агрессия насильника (назовем его палачом), 
направляемая против жертвы.  Сексуальное удовлетворение палача, степень 
наслаждения и сама возможность его получить, напрямую связаны с причинами,  по 
которым палач становится палачом: а) необходимость вылечить свою собственную 
психотравму, обычно – родом из детства или подросткового возраста; нанести боль 
в уплату за боль, некогда нанесенную самому палачу; б) потребность палача в 
унижении жертвы, в доминировании над ней – опять же, в уплату за унижение (или 
страх), что  палач пережил некогда в прошлом.
Итак, насилие, как процесс, в своей основе имеет три связанных компонента: боль,
 унижение и собственно влечение палача, обостренное, подогретое унижением и 
болью. В комплексе поведение палача можно определить так: агрессия под маской 
секса. Эта агрессия усиливается страхом и беспомощностью жертвы, порождая у 
палача иллюзию абсолютной власти над ней.
Можно посчитать, что жертвы насилия – люди, случайно попавшие в ненужное время 
в ненужное место. Однако минимальная вера подсказывает нашему сознанию, что в 
мире ничего случайного нет, и Промысел Божий простирается гораздо дальше, чем 
мы можем себе представить. Жертвы, рассказывающие мне о насилии над ними, были 
в полном недоумении относительно причин того, что с ними сделали. Многие из них 
были добропорядочными прихожанками католических и протестантских церквей, 
глубоко верующими, регулярно исповедующимися. В том, что с ними произошло, они 
видели ужасающий произвол, неизъяснимое попущение Божие.  Некоторые из них, 
пережив насилие, вышли из состава церкви, утеряли веру. Главный вопрос, на 
который они не смогли дать себе вразумительного ответа: за что?
Последние исследования, проводимые моим молодым чешским коллегой Станиславом 
Грофом, говорят о том, что причины происходящего с нами выходят далеко за 
пределы подросткового и детского периодов жизни. Очень часто корни наших 
болезней и наших безотчетных реакций лежат во внутриутробном периоде (в так 
называемой перинатальной матрице).  Но Гроф не останавливается на утробной фазе.
 Методами холлотропного (другими словами – учащенного, глубинного) дыхания он 
перемещает своих пациентов в область коллективного бессознательного (в 
архетипическое надсимвольное пространство), где царят ангелы, демоны и иные 
существа позитивной или негативной формации, являющиеся плодом самых 
необузданных коллективных фантазий человечества. Причем то, что видит пациент, 
во многом обуславливается его конфессиональной принадлежностью. Гроф, проводя 
сеанс, на этой фазе поддерживает пациента, избавляя его от ненужной экзальтации 
или, напротив, непреодолимого страха. Пройдя этот слой бессознательного до 
некоторого предела, пациент скачкообразно перемещается в свое предыдущее 
воплощение, незадолго до своей смерти, где иногда находит ответы на вопросы, на 
какие он не мог найти ответить в процессе обычного, «дневного» самоанализа.
Гроф написал мне письмо, где в подробностях излагает свою методику. Он 
подчеркивает, что во время сеанса пациенту «показывают» картинки, которые 
являются для него критичными в плане развития. Простой пример: пациент во время 
сеанса увидел свою бабушку, которая упала в нервный обморок из-за того, что не 
смогла заставить внука пойти в школу. Пациент начисто забыл этот инцидент, он 
совершенно вылетел у него из головы. Вспомнив, пациент захотел в ту же самую 
минуту попросить у бабушки прощения, прерывая дыхательные усилия. Гроф 
категорически запретил пациенту сделать это, мотивируя тезисом, что перед Богом 
и людьми виноватых нет. Виноваты – или все, или никто. Никому не советую, 
замечает далее Гроф,  впадать в хронический религиозный долоризм «mea culpa» 
(лат.: моя вина – Примечание переводчика); эти состояния с психотерапевтической 
точки зрения являются тупиковыми и бесперспективными. В то же время, именно 
этими состояниями – своей крайней греховности – одержимо бесчисленное множество 
прихожан  христианских храмов, где самоанализ подменяется нездоровой 
аффектацией своей виновности в ходе исповеди, виновности тем менее искоренимой, 
чем чаще прихожанин склонен исповедоваться. Исповедь становится фазой дурной 
бесконечности, в которой грех сменяется раскаяньем, а раскаянье – грехом.
Но вернемся к психотравмам. Гроф склоняется к гипотезе, что пара «палач-жертва» 
образуется не стихийно, не как сумма случайных обстоятельств, - но, напротив, 
как деталь Божественного Плана, выходящего за рамки одной жизни. Насилие, 
совершаемое над жертвой в этом воплощении, может оказаться автоматической 
реакцией на такое же самое насилие, в котором палач и жертва поменялись ролями, 
и произошло это насилие в одной из предшествующих жизней. Гроф в этой связи 
говорит о законе воздаяния, или, в терминах индийской традиции, о законе кармы. 
Закон гласит: всякое дело, доброе оно или худое, получит воздаяние добром  или 
злом, в этой жизни или в жизни будущего века. Индийская концепция, в отличии от 
христианства, не оперирует моделью Страшного Суда, где грешники будут 
истреблены, а праведники – отомщены. Карма говорит о том, что нет ни 
праведников, ни грешников – есть жизненные роли, которые мы склонны играть в 
Divine Commedia (лат: в божественной комедии - Примечание переводчика). Конечно,
 подобные взгляды далеки от христианских. Однако пациенты, прошедшие терапию по 
Грофу, очень часто всерьез задумывались о кардинальном изменении своего 
«детского» мировоззрения, о переосмысления своего отношения к феноменам смерти, 
бессмертия, родства, вины и проклятия. Иногда им удавалось примирить свое новое