"для себя" и только "для себя".  А  вот  совокупляется,  напротив,  "не  для
себя". Чтобы и эту функцию организм стал выполнять "как бы для себя", -  она
должна вознаграждаться максимальным чувственным наслаждением.  Мы  не  хотим
сказать: "Так замыслила эволюция" -  она  ведь  не  Конструктор,  обладающий
индивидуальностью. Мы просто пытаемся воспроизвести  решения  и  расчеты,  к
которым неизбежно пришел бы  любой  создатель,  вздумай  он  сделать  что-то
похожее на царство людей и животных.
   Итак,   чем   дальше   отстоит   процесс   исполнения   функции   от   ее
телеологического назначения, тем легче вмешаться в этот процесс. И  культуры
всегда  следовали  этому  правилу.  Потому-то  дыхание  культурно  абсолютно
нейтрально, кулинария уже дает определенный простор для действия  культурных
нормативов,  сфера  же  сексуального  открывает  возможности  для   наиболее
радикальных вмешательств. Соответственно, дыхание ни  в  одной  культуре  не
подлежало оценке и не нуждалось в  санкционировании  -  известно  ведь,  что
необходимость дышать абсолютна, и нельзя обнаружить ни одной  культуры,  где
дыханию отводилось  бы  какоето  место  в  иерархии  ценностей  как  занятию
высокодостойному и благородному или, напротив, гнусному и  гибельному.  Секс
же в различных культурах именно таким образом перебрасывали из угла  в  угол
ценностных  иерархий.  А  в  нашей  культуре,  что  расцвела   под   солнцем
христианства, он стяжал себе, быть может, больше  уничижении,  чем  в  любой
другой.
 
   * * *
 
   Все сказанное может показаться весьма странным вступлением к разговору об
эротически-сексуальной тематике в фантастической литературе. Но нас фантазия
интересует именно в той мере,  в  какой  она  исходит  из  действительности,
укоренена в ней и пытается в ней разобраться.  И  прежде,  чем  мы  займемся
анализом фантазий  в  данной  сфере,  нужно  как-то  сориентироваться  в  ее
собственном реальном содержании. Выше мы попытались в  наиболее  общем  виде
охарактеризовать  принципы  комбинаторики  видовых  черт  человека.   Теперь
попробуем набросать концептуальную сетку, с помощью которой  можно  было  бы
уяснить место секса в системе нашей культуры. Вот одна  из  возможных  схем.
Есть виды деятельности, у которых разные формы как бы размыты  по  вертикали
ценностей: от самых возвышенных до наиболее вульгарных, низменных.  К  таким
"градиентным" областям принадлежат, в частности, сфера половых  отношений  и
сфера отношений с "трансцендентным". В рамках подобной схемы  индивидуальная
половая любовь и религиозная вера займут исключительно высокое место. Причем
на высших ступенях кульминации они все больше сближаются, перетекают друг  в
друга,  сплавляются  в  трудноразделимую  амальгаму:  как  хорошо   известно
религиеведам, характерное для мистической  религиозности  состояние  экстаза
практически неотличимо от состояния высокосублимированного полового чувства.
Начав  спускаться  по  ступеням  обеих  иерархий,  мы  открываем   целостный
континуум   переходов,   осложненный   многомерностью   каждого   из    двух
"пространств" - эротического и религиозного. Ни в том, ни  в  другом  случае
вниз не ведет какая-то  одна-единственная  колея.  В  обоих  "пространствах"
можно выделить центральную полосу "нормы", т.е.  поведение,  расценивающееся
как "нормальное", и разнообразные отклонения.
   В сфере пола "нисхождению" соответствует прогрессирующая деперсонализация
партнера: из личности он все более явно превращается  в  объект,  инструмент
утоления сексуального голода.  Градиент  направлен  таким  образом,  что  на
вершине иерархии половое отношение  воспринимается  как  неповторимое,  т.е.
партнера  невозможно  заменить  никаким  другим:  такой  идеал  задан  нашей
культурой. Чем ниже мы спускаемся, тем легче заменить участника  акта  любым
другим индивидом того же пола; в конце концов его физические  характеристики
становятся всем, а духовные - ничем.
   Перевес  половых  признаков  партнера  над  личностными  чертами  еще  не
рассматривается как  нечто  патологическое  -  он  лишь  определяет  меньшую
ценность подобных отношений в рамках данной культуры, Спускаясь еще ниже, мы
подходим к уровням, где полностью депсихологизированная телесность  партнера
сама начинает сегментироваться: ведущую роль приобретает уже не его тело как
некое  соматическое  единство,  а  исключительно  половые  признаки.  Будучи
выражена  достаточно  сильно,  такая  концентрация  на  генитальных   чертах
партнера уже  приобретает  статус  патологии,  называемой  фетишизмом  (хотя
фетишем не обязательно служат  именно  гениталии:  свойственный  психической
деятельности символизм позволяет тасовать символы столь бесцеремонно, что  в
роли полового объекта может оказаться практически любой предмет - от косы до
ботинка,  очков,  дождевого  плаща).   На   другой,   религиозной   лестнице
деперсонализации  и  разъятию  объекта   либидо   соответствует   "насыщение
реальностью"  предметов  культа:  из  символов,  которые  "замещают"  нашему
сознанию  трансцендентное,  они  превращаются  как  бы  в  материализованные
частицы этого трансцендентного. Теперь уже культовые объекты перестают  быть
лишь простым средством контакта с трансцендентным - контакт  с  ними  самими
оказывается  вполне  самодостаточным;  они  уже  не   знак   метафизического
предмета, но сам предмет. На дне этого пространства - магия с ее характерным
репертуаром магических предметов.
   Ниже "нулевого уровня",  "под  дном"  обнаруживаются,  с  одной  стороны,
крайние сексуальные извращения,  с  другой,  -  разного  рода  предрассудки,
суеверия, вера в духов, в сглазы, в загробную месть,  в  привидения  и  т.п.
Грань между нулевым и "отрицательным" уровнями мы проводим, основываясь лишь