ценностях человеческой жизни  и  только  после  этого  выносить  суждение  о
формировании политики в сфере сексуальной морали.  Ясно,  по  крайней  мере,
одно: "научно доказанная" средствами  сексологии  безвредность  порнографии,
так же как и половое просвещение, ведущее к снятию всех  и  всяческих  табу,
могут обернуться снижением  качества  человеческой  чувственной  жизни,  что
грозит  потрясениями  буквально  антропологического  масштаба,  хотя  и   не
фиксируемыми на уровне сексологии, психологии и  социологии  бихевиористской
ориентации.
   ИОНИН Л. Г. Укрощенная эротика.
   Журнал "Человек", М., 1992, N 3.
 
 
   Станислав ЛЕМ
   СЕКС И КУЛЬТУРА
 
   Все видовые свойства человека в каком-то смысле сопоставимы -  как  части
единого  целого,  ответственного  за  поддержание  гомеостаза,  и  их  можно
сравнивать  по  их  вкладу  в  поддержание  гомеостаза  -  непрерывности   и
самотождественности организма перед  лицом  деформирующих  воздействий.  Эта
"табель о рангах" сформулирована строго  фактуально  -  в  терминах  видовой
анатомической и физиологической нормы, - но различные  культуры  накладывают
на нее свои ценностные  иерархии,  не  всегда  совпадающие  с  биологической
данностью. Если комплекс биологически данных нам свойств сравнить с  колодой
карт, то культуры уподобятся наборам правил, позволяющих пользоваться  одной
и той же колодой в самых разнообразных играх. И как  в  одной  игре  старшей
оказывается одна масть, а в другой  козырем  объявляется  другая,  -  так  в
разных  культурах  высшие  места  в  иерархии  ценностей  достаются   разным
биологическим свойствам. Эффективно  воспрепятствовать  выполнению  каких-то
жизненно важных функций никакой культуре не под силу. Но во власти  культуры
- объявить такое выполнение делом сугубо частным - или общественно значимым;
окружить его ореолом возвышенности, а то и святости  -  или  лишь  молчаливо
допустить как нечто  неизбежное,  но  нежелательное.  Степень  вмешательства
культурных запретов в исполнение биологических функций зависит от  характера
каждой  конкретной  функции,  от  ее  связи  с  общей  задачей   поддержания
гомеостаза. Чем быстрее и неотвратимее  расплата  за  ее  подавление  -  тем
меньше у культуры простор нормотворчества. Потому-то не было и нет культуры,
которая вмешивалась бы, например, в процессы  дыхания:  ведь  человек  может
дышать лишь так, как это запрограммировано физиологически в его организме, и
за любым серьезным нарушением неизбежно последует быстрая смерть.  Напротив,
чем длиннее биологическая цепочка, связывающая функцию  с  ее  биологическим
назначением, - тем податливее она к оформляющим воздействиям  культуры.  При
выборе напитков, компенсирующих потерю влаги организмом, диапазон  возможных
отклонений от биологической нормы - питья чистой воды - куда  уже,  чем  при
выборе продуктов питания. С чем бы ни смешивать воду,  -  в  любом  напитке,
призванном утолять жажду, ее  всегда  будет  достаточно  много.  Компенсации
энергетических потерь  организма  варьируются  куда  шире,  -  ив  кулинарии
возможны  самые  разнообразные  по  составу  блюда,  равно  полноценные  как
источники питания. Поэтому культура может предписывать своим носителям самые
разные рационы питания, но запретить им пить воду - не может.
   Дальше всего  с  этой  точки  зрения  отстоит  от  своего  биологического
назначения сексуальная  активность:  здесь  причины  связаны  с  результатом
совсем не так, как при удовлетворении других биологических потребностей.  Ни
дыхание, ни - в сколько-нибудь значительных масштабах -  кулинария  не  дают
простора для извращений.  Серьезное  изменение  способа  или  ритма  дыхания
вызовет немедленную гибель, а потребность в калориях  с  этой  точки  зрения
отличается  от  потребности  в  кислороде  лишь  тем,   что   дышать   можно
исключительно воздухом, а питаться  -  самой  разнообразной  пищей.  Но  все
равно, пища эта  должна  быть  достаточно  питательной  и  калорийной.  Если
продукт не имеет биологической ценности,  -  утолить  им  голод  невозможно.
Напротив, сексуальная практика может быть сколько угодно долго  оторвана  от
своего  биологического  назначения  -  продолжения  рода.  Противозачаточные
средства таят угрозу лишь той особи, которая из-за них не появится на  свет,
но отнюдь не тем, кто их применяет.
   Таково первое биологическое отличие секса от остальных функций организма.
Другое  связано  со  сферой  чувственности.  Средства  принуждения,  которые
выработала эволюция,  чтобы  заставить  нас  дышать  или  пить  воду  и  тем
поддерживать свое существование, в корне отличны от механизмов  принуждения,
встроенных в программы сексуальной активности. В обычных условиях  ни  питье
воды, ни дыхание не доставляют нам наслаждения. Эмоции здесь связаны  скорее
с отсутствием воздуха или воды - оно вызывает страдание.  Альгедонистический
контроль, выработанный эволюцией, основан в основном на негативных стимулах:
недостаток воздуха сразу ощущается как мучение, а  вот  поступление  воздуха
организм никакими специальными ощущениями не вознаграждает. В случае  секса,
напротив, наслаждение от него не меньше, а то и больше, чем страдание от его
отсутствия.  Иными  словами,  здесь  действуют  оба  полюса  контролирующего
аппарата: сексуальный голод доставляет мучение, сексуальное удовлетворение -
наслаждение. Такое положение может объясняться чисто инструментально. Дело в
том, что, если воспользоваться метафорой, во всех физиологических  процессах
индивидуальный интерес особи совпадает  с  эволюционно-видовым  "интересом".
Исключение составляет лишь половая сфера. Дышит, ест,  пьет  любое  существо