заключенных женщин. Каждая из них старается  наилучшим  образом  расположить
складки своего платья и придать ему более изящный  вид.  И  когда  несколько
женщин работает  вместе  во  дворе  или  мастерских,  то  главным  предметом
обсуждения всегда служит фасон форменного платья  и  преимущества  того  или
другого покроя "мундира". В тюрьмах также существуют  законодательницы  мод,
навязывающие другим свои вкусы и модели, которым те  рабски  подражают.  Д-р
Кадальцо сделал в женской тюрьме опыт, увенчавшийся полным успехом. Он  ввел
три различных модели платья, соответствующие  трем  категориям  заключенных,
смотря по  их  поведению.  Первая  модель  -  из  серой  шерстяной  материи,
совершенно непохожая на тюремную  форму,  а,  наоборот,  изящного  по  своей
простоте и грациозности покроя, доставалась лишь  тем  заключенным,  которые
отличались примерным поведением. Вторая  модель  была  платье  из  клетчатой
серой с синим материи; третья - из очень грубой материи,  очень  некрасивого
покроя и прескверного желтого цвета. Сообразно с их более или менее  хорошим
поведением, заключенные могли надевать один из этих  костюмов.  Эта  система
дала  удивительные  результаты:  в  короткое  время  почти  все  заключенные
получили право носить серые платья. Опыт  этот,  столь  же  простой,  как  и
логичный, должен бы найти  себе  более  широкое  применение.  Таким  образом
осуществился бы парадокс, что  кокетство  может  послужить  для  исправления
женщины. Тот несомненный факт, что кокетство есть  свойство,  присущее  всем
расам, всем временам и всем национальностям, может служить его  оправданием,
так как показывает, как глубоко и универсально его действие.
   Но я осмелилась бы подыскать для кокетства нечто  большее,  чем  скромное
оправдание: я желала бы воспеть ему хвалу! Хвалу если не  самому  кокетству,
то его благотворному влиянию и действию.
 
   НРАВСТВЕННАЯ ДИСЦИПЛИНА КОКЕТСТВА
 
   Мы смотрим с изумлением на женщин, которые позволяют себе уродовать ноги,
вырывать зубы, надевать стесняющий ошейник, чтобы казаться  красивее;  но  и
женщины более близкого к нам времени и  современной  цивилизации  жертвовали
собой  ради  того,  чтобы  достигнуть  высшего  идеала  красоты.  Наши  дамы
двадцатого века и не думают о том, что своими тонкими  талиями  они  обязаны
своим бабушкам.  Мы  имеем  теперь  усовершенствованные  корсеты,  гибкие  и
изящные, но наши бабушки, говорит Робида, носили стальные  корсеты,  которые
впивались им в тело и ранили иногда до крови. Однако красавицы не жаловались
на этот род вериг, благодаря которым в их  честь  воспевались  мадригалы.  И
хотя  современные  корсеты  и  более  гигиеничны,  они  все-таки  не  совсем
безвредны. Все  врачи  согласно  утверждают,  что  многие  женщины  страдают
болезнями матки и печени  и  разными  болезнями  внутренних  органов  только
благодаря мании стягивать талию корсетом. А между тем каждый,  кто  наблюдал
этих мучениц кокетства, должен  сознаться,  что  они  обладают  удивительным
стоицизмом. Стянутая до такой степени, что она едва может дышать, едва может
двигаться, не испытывая боли, несчастная  жертва  разговаривает,  смеется  и
шутит, не выказывая ничем своих болезненных ощущений. Ей даже  в  голову  не
приходит желание сорвать с себя это орудие пытки. Она знает,  что  все,  что
выдало бы ее усталость и боль, сделало бы ее менее  красивой,  уменьшило  бы
обаяние ее личности, а потому храбро переносит мучение, от которого,  по  ее
мнению, выигрывает ее красота.
   Этот род дисциплины, к которой принуждает  ее  кокетство,  научает  ее  и
многим  полезным  вещам:  уменью  владеть  собой,  не  распускать  себя,  не
выказывать всех своих чувств и ощущений. Нельзя отрицать, что в  образовании
нравственного характера, даже  в  обыденной  жизни,  кокетство  имеет  такое
влияние, которого мы еще не  умеем  достаточно  оценить.  Разве  женщина  не
приобрела, благодаря многим векам "заинтересованного кокетства", ту ровность
характера, ту мягкость манер и ясность выражения лица, какими она отличается
теперь? Может быть, некоторые строгие судьи  возразят  мне,  что  эта  маска
любезности,  эта  показная  ясность  духа  не  что  иное,  как  лицемерие  и
притворство, служащие женщине для того, чтобы привлекать к себе поклонников.
Но это вовсе не так. Женщина, хотя и всецело поглощенная желанием нравиться,
вовсе не стремится достигнуть этого единственно притворством и двуличностью.
Но ее постоянное и непрерывное усилие казаться спокойной, любезной,  веселой
в узком корсете и в тесных ботинках в конце концов заставило сродниться с ее
натурой  те  чувства,  которые  первоначально   были   притворны.   Привычка
воздерживаться  от  гневных  порывов,  чтобы  не   казаться   некрасивой   с
нахмуренными бровями, сжатыми губами и злыми глазами, в конце концов сделала
то, что она и в самом  деле  стала  менее  доступна  гневу;  таким  образом,
заставляя себя улыбаться и быть спокойной в то время, как ее мучили заботы и
печаль, она привыкла к усилию, которое постепенно сделалось менее трудным и,
наконец, обратилось у нее во вторую натуру.
 
   КОКЕТСТВО И МОДА
 
   Но кокетство имеет право на нашу признательность и по другим причинам и с
совершенно  другой  точки  зрения:  ему  мы  обязаны  тем  комфортом  и  тем
материальным благосостоянием, которыми окружает нас современный уклад жизни.
Когда мы сидим в красивой, уютной и  теплой  гостиной  в  мягком  кресле,  а
музыка услаждает наш слух и дамы в красивых туалетах мелькают  перед  нашими
глазами, мы, созерцая это приятное и красивое зрелище, не  должны  забывать,
что все это создало главным образом кокетство.