виду не только столь 
очевидный пример, как изобретение атомной бомбы, но и рассуждаю о явлениях 
общего порядка, пытаюсь приблизиться к мысли о том, что наука сама по себе 
представляет ценностную систему. Согласитесь, что человек, посвятивший себя 
надличностным изысканиям совершенной, "чистой" науки, вряд ли станет Эйнштейном 
или Ньютоном, скорее, его можно будет сравнить с тем ученым нацистом, который 
ставил свои опыты на людях в концлагерях, или с голливудским "безумным ученым". 
Более полное, гуманистическое и широкое определение истины и науки вы найдете в 
других работах (66, 292, 376). Изыскания науки ради науки с легкостью принимают 
такие же уродливые формы, как и произведения "чистого" искусства. 
Плюралистическая природа науки
Наука, так же как и общение, работа, семья, служит удовлетворению самых разных 
потребностей человека. Любой человек сможет найти в науке нечто привлекательное 
для себя, неважно, юн этот человек или в летах, отважен или робок, педант или 
разгильдяй. Одних наука привлекает практической пользой, гуманистическим 
смыслом, другие приходят в восторг от безличностного, надчеловеческого начала 
науки. Одни ищут в ней четкости и симметрии, точных формулировок, другие ценят 
содержание, они хотят больше знать о "важных" вещах, пусть даже в ущерб 
точности и элегантности формулировок. Одни все время рвутся вперед, им нравится 
быть пионерами, первооткрывателями, другие предпочитают осваивать, обустраивать 
и обживать пространства, открытые другими. Одни ищут в науке безопасности, 
другие – острых ощущений. Попробуйте отрешиться от личных пристрастий и 
перечислить черты идеальной супруги; точно так же невозможно описать идеального 
ученого, идеальную науку, идеальный метод, идеальную проблему, идеальное 
исследование. В реальной жизни нам могут нравиться или не нравиться те или иные 
отношения в той или иной семье, однако, несмотря ни на что. мы признаем за 
каждым человеком право выбирать себе спутника жизни в соответствии со своими 
вкусами; столь же плюралистичны мы должны быть по отношению к науке. 
Функции науки можно условно подразделить, по меньшей мере, на девять классов: 
1. Постановка проблемы; интуитивный поиск, выдвижение гипотезы; 
2. Тестирование, проверка, подтверждение или опровержение выдвинутой гипотезы; 
ее корректировка; выдвижение новых гипотез, повторная проверка, 
экспериментирование: накопление фактов, их постоянное уточнение; 
3. Организация, создание структуры, построение теории; поиск обобщений все 
более высокого порядка; 
4. Накопление исторического опыта, знаний; 
5. Технологическая функция: разработка и совершенствование научного 
инструментария, методологии, техник; 
6. Административная, исполнительная и организационная функции; 
7. Публицистические, просветительские функции; 
8. Утилитарная функция; 
9. Эмоциональные функции: радость открытия, оценка, почет, уважение, слава. 
Многообразие функций науки предопределяет необходимость разделения научного 
труда, потому что вряд ли можно найти человека, который оказался бы в состоянии 
успешно исполнять столь разные обязанности. Разделение труда, в свою очередь, 
предопределяет потребность науки в самых разных людях – с разными вкусами, 
пристрастиями, способностями и умениями. 
Я не открою Америку, если скажу, что пристрастия выступают отражением характера 
и личности. Это утверждение одинаково справедливо и в том случае, если говорить 
о выборе определенной отрасли знания (один человек предпочитает заниматься 
физикой, а другой – антропологией), и в том случае, когда мы анализируем истоки 
предпочтений той или иной узкой специализации (один человек увлечен 
орнитологией, а другой – генетикой). Этот же трюизм, хотя и не столь уверенно, 
мы вправе использовать, если возьмемся проанализировать причины выбора ученым 
конкретной научной проблематики (один занимается ретроактивным торможением, в 
то время как другой исследует феномен инсайта), причины выбора того или иного 
методического подхода, материала исследования, степени точности измерений, меры 
практической и гуманитарной значимости исследования и т.д. и т.п. 
Каждый из нас, каждый из служителей науки дополняет собой научную общность и 
нуждается в других. Если бы все ученые предпочли посвятить себя физике, то 
наука просто остановилась бы в своем развитии. Слава богу, что существует 
разнообразие научных вкусов и пристрастий, разнообразие не менее широкое, чем в 
предпочтениях того или иного климата или в музыкальных пристрастиях. Именно 
потому, что одним нравится звучание скрипки, другим – тембр кларнета, а третьим 
– барабанная дробь, мы можем наслаждаться оркестровой музыкой. Так же и наука, 
наука в самом широком смысле этого слова, существует и развивается только 
благодаря разнообразию человеческих вкусов. Наука нуждается в разнообразии 
человеческого материала (не говоря уже о том, что она терпима к нему), 
разнообразие так же необходимо ей, как искусству, философии или политике, 
потому что каждый человек по-своему видит мир, ищет ответы на свои вопросы. 
Даже шизофреник, как ни странно, может принести пользу науке, поскольку в силу 
своей болезни с особой остротой воспринимает некоторые вещи. 
Монистический подход – вот реальная опасность, которая угрожает науке. Он 
опасен уже потому, что "знание о человеке" на практике зачастую означает 
"знание о самом себе". Человеку свойственно проецировать личные вкусы, желания 
и предубеждения на универсум. Ученый, избрав себе в качестве призвания физику, 
биологию или социологию, уже самим фактом выбора демонстрирует нам свою 
особость, свое отличие от иных служителей науки в некоторых очень важных, даже 
фундаментальных аспектах (401). Вполне логично предположить, что физик, биолог 
и социолог каждый по-своему понимает сущность науки, имеет свое представление о 
научном методе, о целях и ценностях науки. Ясно, что к проявлениям подобного 
рода научного индивидуализма следует от