да  совершенно   раздетого.  Холодная  вода
уменьшила давление, боль, и постепенно все прошло.
     Я  переоделся  в   доме,   сел   и  снова  почувствовал
отчужденность,  то же желание оставаться спокойным.  Однако,
на  этот  раз  я заметил, что это была не  ясность  ума  или
способность к сосредоточению; скорее, это был вид меланхолии
или физической усталости. Наконец, я заснул.
12 ноября 1963 г.
     В  это  утро  дон  Хуан и я  пошли  на  соседние  холмы
собирать растения. Мы прошли около шести миль по чрезвычайно
неровной  местности.  Я очень устал. Мы сели  отдохнуть,  по
моей инициативе, и он начал разговор, сказав, что он доволен
моим прогрессом.
     -  Я  знаю теперь, что это говорил я, - сказал я, -  но
тогда я мог поклясться, что это был кто-то другой.
     - Конечно, это был ты, - сказал он.
     - Как же случилось, что я не мог узнать себя?
     - Это белает дымок. Можно говорить и не заметить этого,
или  можно  пройти  тысячи миль и не  заметить  ничего.  Это
зависит  от  того,  как   кто-либо   может  принимать  вещи.
Маленький  дымок  устраняет  тело и  дает  свободу,  подобно
ветру; лучше, чем ветер, ветер может быть остановлен скалой,
стеной или горой. Маленький дымок делает человека свободным,
как воздух; возможно, даже свободнее - воздуха может не быть
в  земле  и он может стать затхлым, но с помощью  маленького
дымка человек не может быть остановлен или заперт.
     Слова дон Хуана высвободили смесь эйфории и сомнения. Я
чувствовал потрясающее беспокойство, ощущение неопределенной
вины.
     -  Тогда  он может действительно сделать все эти  вещи,
дон Хуан?
     - А что думаешь ты? Ты подумаешь, скорее, что являешься
ненормальным, или нет? - сказал он язвительно.
     -  Для тебя легко принимать все эти вещи. Для меня  это
невозможно.
     -  Мне это нелегко. У меня не больше привилегий, чем  у
тебя.  Эти  вещи  равно трудны для тебя и для меня  или  для
любого другого, чтобы их принять.
     - Но ты дома со всем этим, дон Хуан?
     -  Да,  но  это  мне много стоит.  Я  должен  бороться,
возможно,  больше,  чем ты когда-либо хотел. У тебя  трудный
путь  получения  всего  в работе. Ты не  представляешь,  как
тяжело  я  должен  был работать, чтобы сделать  то,  что  ты
сделал  вчера.  У  тебя есть что-то, что  помогает  тебе  на
каждом  дюйме   пути.   Нет   лругого   возможного   способа
объяснения,  кроме  способа, которым ты узнаешь о силах.  Ты
делал  это  прежде  с  мескалито, теперь ты  делаешь  это  с
маленьким дымком. Ты должен сосредоточиться на факте, что ты
имеешь  большой  дар,  и   отбросить  другие  соображения  в
сторону.
     -  Ты  произносишь  это  так легко, но это  не  так.  Я
разрываюсь внутри.
     -  Ты  будешь  цельным  снова  довольно  скоро.  Ты  не
заботишься  о  своем  теле  из-за одной вещи.  Ты  такой  же
толстый.  Я  не  хотел ничего говорить тебе  прежде.  Каждый
должен  всегда  позволять другим делать то, что  они  должны
делать. Тебя долго не было. Я сказал тебе, что ты вернешься,
однако,  и ты вернулся. Та же вещь случилась со мной. Я ушел
на пять с половиной лет.
     - Почему ты не приходил, дон Хуан?
     - По той же причине, что и ты. Я не полюбил это.
     - Почему же ты вернулся?
     -  По  той  же причине, по которой вернулся  ты  сам  -
потому что не было другого пути, чтобы жить.
     Это  заявление  имело большое воздействие на меня, и  я
подумал,  что,  возможно,  не  было другого  пути  жизни.  Я
никогда не высказывал эту мысль кому-нибудь, однако дон Хуан
высказал ее правильно.
     После очень долгого молчания я спросил его:
     - Что я делал вчера, дон Хуан?
     - Ты вставал, когда ты хотел.
     - Но я не знаю, как я делал это.
     - Совершенствование этой техники отнимает время. Важная
вещь, однако, это то, что ты знаешь, как делать это.
     - Но я не знаю. Это вопрос, я действительно не знаю.
     - Конечно, ты знаешь.
     - Дон Хуан, я уверяю тебя, я клянусь тебе...
     Он не дал мне кончить; он встал и вышел.
     Позже мы снова беседовали о страже другого мира.
     -  Если  я верю, что все, что я и