о. Я начал невольно
покачиваться, когда мое дыхание убыстрилось.
     Дон  Хуан  начал  петь громче, затем он  поднес  Элихио
другой батончик и после того, как Элихио окончил его жевать,
дал ему сухих фруктов и велел жевать очень медленно.
     Несколько  раз Элихио поднимался и уходил в кусты. Один
раз он попросил воды. Дон Хуан велел ему не глотать воду, но
только  прополоскать  ею  рот.   Элихио   разжевал  еще  два
батончика, а дон Хуан дал ему сушеного мяса.
     К тому времени, как он разжевал десятый батончик, я уже
был  почти болен от нетерпения. Внезапно Элихио упал вперед,
и  его  лоб  коснулся земли, он перекатился на левый  бок  и
конвульсивно  дернулся.  Я  взглянул на часы.  Было  23 часа
20 минут. Элихио катался, качался и постанывал на полу более
часа.
     Дон  Хуан  все в том же положении сидел перед ним.  Его
пейотные песни пелись почти шепотом. Бениньо, сидевший слева
от меня, смотрел без внимания. Люсио рядом со мной склонился
на бок и храпел.
     Тело  Элихио  свернулось в калачик. Он лежал на  правом
боку лицом ко мне, зажав руки между коленей. Его тело сильно
подпрыгивало,  и  он  перевернулся на спину,  слегка  согнув
ноги.  Его  левая рука помахивала от себя и  вверх  исключи-
тельно  свободными и элегантными движениями. Его правая рука
стала  повторять  те  же движения, и затем  обе  руки  стали
чередовать  одинаковые медленные помахивающие движения вроде
тех,  что выполняет игрок на арфе. Постепенно движения стали
более  быстрыми.  Его кисти ощутимо вибрировали и  двигались
вверх и вниз, как поршни. В то же самое время его предплечья
совершали круговые движения на себя, и его пальцы поочередно
сгибались  и  разгибались. Это было  прекрасное  гармоничное
гипнотизирующее  зрелище. Я думаю, что его ритм и мускульный
контроль были несравненными.
     Затем Элихио медленно поднялся, как если бы опираясь на
обволакивающую  силу. Его тело дрожало. Он качнулся, а затем
толчком  выпрямился.  Его руки, туловище и голова  тряслись,
как  если бы через них пропускали прерывистый  электрический
ток. Казалось, сила, вне его контроля, сжала его и подымала.
     Пение  дона Хуана стало очень громким. Люсио и  Бениньо
проснулись,  некоторое  время   без   интереса  смотрели  на
происходящее  и  заснули снова. Элихио,  казалось,  двигался
куда-то вверх и вверх. Он явно карабкался. Он вытягивал руки
и  хватался  за  что-то, мне не видимое. Он  подтягивался  и
замирал, чтобы перевести дыхание.
     Я  хотел увидеть его глаза и двинулся ближе к нему,  но
дон  Хуан  свирепо посмотрел на меня, и я вернулся  на  свое
место.
     Затем Элихио прыгнул. Это был последний ужасный прыжок.
Он,  очевидно, достиг своей цели. Он отдувался и  всхлипывал
от  перенапряжения.  Он,  казалось,   держался  за  какой-то
выступ. Но что-то его пересиливало. Он вскрикнул в отчаянии.
Его  хватка  соскользнула,  и  он  начал  падать.  Его  тело
выгнулось  назад  и  сотрясалось  с головы  до  пальцев  ног
исключительно  красивой координированной дрожью. Волна дрожи
прошла  через него не менее ста раз прежде, чем тело рухнуло
на землю, как безжизненный мешок.
     Через  некоторое время он вытянул руки перед собой, как
если  бы он защищал свое лицо. Его ноги были вытянуты назад,
в  то время, как он лежал на груди. Они были слегка  подняты
над землей, придавая телу такой вид, как будто оно скользило
или  летело  с  невероятной скоростью. Его  голова  была  до
предела  откинута  назад.  Его   руки  были  сцеплены  перед
глазами,  защищая  их. Я мог чувствовать, как ветер  свистит
вокруг  него.  Я  ахнул и издал невольный  вскрик.  Люсио  и
Бениньо проснулись и с любопытством взглянули на Элихио.
     -  Если ты обещаешь купить мне мотоцикл, я буду  сейчас
жевать это, - громко сказал Люсио.
     Я  взглянул   на   дона   Хуана.   Он   сделал  головой
повелительный знак.
     - Сукин сын, - пробормотал Люсио и опять заснул.
     Элихио  встал  и начал ходить. Он сделал пару  шагов  и
остановился.  Я  мог видеть, что он улыбается со  счастливым
выражением.  Он  попытался   свистеть.   Чистого   звука  не
получилось, но гармония была. Это была какая-то мелодия. Она
имела  лишь  пару  переходов, которые он  повторял  вновь  и
вновь.  Через  некоторое   время   отчетливо   стало  слышно
насвистывание,  и  затем  оно стало ясной  мелодией.  Элихио
бормотал  невнятные слова. Эти слова были словами песни.  Он
повторял  их  часами.  Очень   простая  песня  с  повторами,
монотонная, и все же странно красивая.
     Элихио,  казалось, смотрел на что-то