в безопасности и был волен делать то,
что он хотел.
     Я  представил себе, что он был один в горах, так как  я
был  с  ним  постоянно  несколько дней. У него  не  было  ни
времени,  ни  возможности вовлечь каких-нибудь  сотрудников.
Если  он  прятался,  как  я  думал,  он  прятался  один,  и,
логически, он мог производить только ограниченное количество
шумов.  Так как он был один, шумы должны были происходить  в
линейной последовательности во времени, то есть одновременно
один,  или,  самое большее, два или три одновременно.  Кроме
того,  разнообразие шумов также должно было быть  ограничено
механикой одного человека. Я был абсолютно уверен, так как я
оставался  прижатым  к земле и спокойным, что все  испытание
было  игрой  и что единственный способ выйти победителем  из
этого  - эмоционально удалить себя из этого. Я  положительно
наслаждался этим. Я поймал себя на том, что радовался мысли,
что  я мог предвидеть следующее движение моего противника. Я
старался  представить  себе,  что бы следующее сделал  я  на
месте дона Хуана.
     Звук  чего-то  чмокающего   вытряхнул   меня  из  моего
ментального  упражнения.  Я   напряженно  прислушался;  звук
повторялся  снова  и  снова; я не мог  определить,  что  это
такое.  Он звучал, как будто какое-то животное хлюпало воду.
Он  раздался  снова  очень близко.  Этот  раздражающий  звук
напоминал  мне  хлюпающий звук изо рта юной девушки,  жующей
резинку.  Я был удивлен, как дон Хуан мог производить  такой
звук, когда звук повторился снова, придя справа. Сначала был
единственный  звук,  а  затем   я   услышал  ряд  хлюпающих,
шлепающих  звуков,  как  будто кто-то ходил по  грязи.  Шумы
прекратились  на  момент,  а затем раздались еще  раз  очень
близко  слева, возможно, только в десяти футах от меня.  Это
был  почти ощущаемый, раздражающий звук шагов, шлепающих  по
глубокой  грязи.  Теперь  звук был такой, как  будто  кто-то
тяжелый бегал рысью в сапогах по грязи. Я удивился богатству
звуков.  Я не мог представить себе какого-либо  примитивного
изобретения,  которое  я  сам  мог  бы  использовать,  чтобы
производить  такой  звук.  Я  услышал  новый  ряд  бегающих,
хлюпающих звуков у себя за спиной, а затем они раздались все
сразу,  со  всех  сторон. Кто-то,  казалось,  ходил,  бегал,
носился по грязи вокруг меня.
     Логическое  сомнение  пришло  мне на ум. Если  все  это
производил  дон  Хуан,  он  должен   был  бегать  кругами  с
невероятной    скоростью.   Быстрота   звуков   делала   эту
альтернативу  невозможной.  Тогда  я подумал, что  дон  Хуан
должен был иметь сообщников, в конце концов. Я хотел вывести
предположение,  кем  могли быть его сообщники,  но  интенси-
вность  звуков захватила все мое внимание. В  действительно-
сти,  я  не  мог думать ясно, однако, я не был  испуган;  я,
возможно,  был только ошеломлен необычным свойством  звуков.
Хлюпанья  действительно вибрировали. Фактически, их странные
вибрации,  казалось,  были  направлены  в  мой  живот,  или,
возможно,  я  воспринимал их вибрации нижней  частью  своего
живота.
     Это  осознание  повлекло  за собой  немедленную  потерю
моего  чувства объективности и равнодушия. Звуки нападали на
мой  живот!  У  меня возник вопрос: "что, если  это  не  дон
Хуан?"  -  испугался  я. Я напряг мускулы  живота  и  плотно
подогнул бедра к узлу моей куртки.
     Звуки  возросли  по  числу и скорости,  как  будто  они
знали,  что  я  потерял свою уверенность; их  вибрации  были
такими  интенсивными, что меня тошнило. Я боролся с чувством
тошноты. Я перевел дух и начал петь мои пейотные песни. Меня
стошнило,  и  хлюпающие звуки сразу же  прекратились;  звуки
сверчков,  ветра  и дальний лай койотов наложились  на  все.
Внезапный  перерыв позволил мне передохнуть, и я пригляделся
к  себе.  Только  незадолго   до   этого   я  был  в  лучшем
расположении  духа,  самонадеянный и в стороне; очевидно,  я
потерпел  жалкую неудачу в оценке ситуации. Даже если у дона
Хуана  были  сообщники, для них было механически  невозможно
произвести звуки, которые воздействовали на мой живот. Чтобы
производить звуки такой интенсивности, им было бы необходимо
приспособление  за  пределами  их средств  и  их  понимания.
Очевидно,  необыкновенное  явление, которое я переживал,  не
было игрой и "еще одной шуткой дона Хуана" - эта теория была
только моим примитивным объяснением.
     У  меня были судороги и неодолимое желание опрокинуться
и  протянуть  ноги. Я решил передвинуться вправо  для  того,
чтобы  отвернуться  от места, где меня  стошнило.  Мгновение
спустя,  когда я начал ползти, я услышал очень мягкий  скрип
прямо  над  моим  левым  ухом.  Я  застыл  на  месте.  Скрип
повторился