анировать землю, остановив  свой
взгляд  на  любой точке и поворачивая затем голову, в  любом
направлении.  Когда я впервые вышел на веранду, то  заметил,
что  было совсем темно, за исключением далекого зарева огней
города. И, однако, в круге моего зрения все было ясно видно.
Я  забыл  о доне Хуане и о других людях и полностью  отдался
обследованию  земли лучом моего зрения. Я увидел  соединение
поля  веранды со стеной. Я медленно повернул голову  правее,
следуя  за стеной, и увидел дона Хуана, сидевшего около нее.
Я  сместил голову влево, чтобы посмотреть на воду. Я  увидел
дно  соусницы; я медленно приподнял голову и увидел среднего
размера собаку, черную, приближавшуюся к воде. Собака начала
пить.  Я поднял руку, чтобы прогнать ее от моей воды.  Чтобы
выполнить  это  движение, я сфокусировал взгляд на собаке  и
внезапно  увидел,  что  собака стала прозрачной.  Вода  была
сияющей прозрачной жидкостью. Я видел, как она идет по горлу
собаки  в  ее  тело;  я видел,  как  затем  вода  равномерно
растекается по всему ее телу и затем изливается через каждый
из  волосков.  Я видел, как светящаяся жидкость движется  по
каждому  из  волосков и затем выходит из  волосков,  образуя
длинный шелковистый ореол.
     В этот момент я ощутил сильные конвульсии, и через пару
секунд  вокруг  меня  сформировался  очень  низкий  и  узкий
туннель, твердый и странно холодный. На ощупь, он был как бы
из  листовой  жести. Я оказался сидящем на полу  туннеля.  Я
попытался  встать,  но  ушиб голову об железный  потолок,  а
туннель  сжался до того, что я стал задыхаться. Я помню, как
пополз  к круглому отверстию, где туннель кончался; когда  я
до  него  добрался  (если добрался), я уже  совсем  забыл  о
собаке,  о  доне  Хуане и о себе самом, я был  измучен,  моя
одежда  была мокрой от холодной липкой жидкости... Я метался
взад  и  вперед,  пытаясь найти положение, в  котором  можно
отдохнуть,  в  котором у меня перестанет так  быстро  биться
сердце.  При  одном  из  этих передвижений  я  вновь  увидел
собаку.
     Моя  память тут же вернулась ко мне, и внезапно в мозгу
у  меня прояснилось. Я оглянулся, чтобы увидеть дона  Хуана,
но  не мог различить никого и ничего. Все, что я мог видеть,
так это собаку, которая становилась светящейся. Сильный свет
исходил  из ее тела. Я опять увидел, как вода текла по нему,
освещая  все, как костер. Я добрался до воды, опустил лицо в
соусницу  и пил вместе с собакой. Мои руки упирались в землю
передо  мной, и когда я пил, я видел, как жидкость течет  по
венам, испуская красные, желтые и зеленые оттенки. Я пил еще
и  еще.  Я  пил, пока весь не начал полыхать.  Я  пил,  пока
жидкость  не  начала изливаться из моего тела  через  каждую
пору  и  не  стала   выливаться   наружу,  подобно  шелковым
волокнам, и я также обрел длинный, светящийся переливающийся
ореол. Я посмотрел на собаку, и ее ореол был таким же, как и
мой.  Большая  радость  наполнила  мое  тело,  и  мы  вместе
побежали  в направлении какого-то желтого тепла, исходившего
из  какого-то неопределенного места. И там мы стали  играть.
Мы  играли  с псом и боролись, пока я не стал знать все  его
желания,  а он все мои. Мы по очереди управляли друг другом,
как  в театре марионеток. Я мог заставить его двигать ногами
тем,  что  покручивал своей ступней, а каждый раз, когда  он
кивал  головой, я чувствовал неодолимое желание прыгать.  Но
его коронным номером было заставлять меня чесать голову себе
ногой, когда я сидел, он добивался этого, хлопая ушами сбоку
набок.  Это  действие  было для меня  совершенно  невыносимо
забавным.  Такой штрих грации и иронии, такое мастерство,  -
думал я. Веселость, которая мной овладела, была неописуемой.
Я  смеялся  до тех пор, пока становилось  совсем  невозможно
дышать.
     Я  имел ясное ощущение того, что не могу открыть глаза.
Я  глядел  через  толщу воды. Это было  длительное  и  очень
болезненное  состояние,  будто уже проснулся, но  не  можешь
никак пробудиться. Мое поле зрения стало снова очень круглым
и широким, и вместе с тем пришло первое обычное сознательное
действие, состоящее в том, что я оглянулся и взглянул на это
чудесное  существо.  Я  тут  я столкнулся  с  очень  трудным
переходом. Переход от моего нормального состояния прошел для
меня  почти незаметно; я был в сознании, мои мысли и чувства
были критериями этого: переход был гладок и ясен.
     Но  эта вторая фаза, пробуждение к серьезному, трезвому
состоянию,  была  поистине потрясающей. Я забыл, что  я  был
человек. Печаль от такого неповторимого состояния была столь
велика, что я заплакал.
Суббота, 5 августа 1961 года.
     Позднее,  тем  утром, после завтрака, хозяин дома,  дон
Хуан  и я поехали к дому дона Хуана. Я был очень усталым, но
не  мог заснуть в грузовике. Лишь когда тот человек уехал, я
заснул на веранде до