излагается как постепенное приращение знаний. Доля человеческих ошибок и 
идиосинкразии всегда умалялась, а циклическая динамика парадигм с ее 
периодическими сдвигами затемнялась
       Подготовлялось поле для спокойной практики нормальной науки, до тех пор 
пока следующее накопление наблюдений не вызовет к жизни новую
 парадигму
       Еще один философ, чья работа имеет непосредственное отношение к теме - 
Филипп Франк. В своей ключевой книге "Философия науки" (Frank, 1974)он дает 
проницательный детальный анализ взаимоотношений между наблюдаемыми фактами и 
научными теориями. Ему удалось развеять миф о том, что научные теории можно 
логически выводить из наличных фактов и что они однозначно зависят от 
наблюдений феноменального мира
       Используя в качестве исторических примеров геометрические теории Евклида,
 Римана и Лобачевского, ньютоновскую механику, эйнштейновскую теорию 
относительности и квантовую физику, он пришел к замечательным догадкам о 
природе и динамике научных теорий
       В соответствии с теорией Франка каждая научная система базируется на 
небольшом числе основных утверждений о реальности или аксиом, которые считаются 
самоочевидными. Истинность аксиом определяется не рассуждением, а 
непосредственной интуицией; они произведены имагинативными способностями ума, а 
не логикой. Применяя строгие логические процедуры, можно извлечь из аксиом 
систему других утверждений или теорем. Возникнет чисто логическая по природе 
теоретическая система - она подтверждает саму себя, и ее истинность по существу 
не зависит от физических случайностей, происходящих в мире.
 Чтобы оценить степень практической применимости и соответствия такой системы, 
следует проверить ее отношение к эмпирическим наблюдениям
       Для этого элементы теории должны быть описаны с помощью "операциональных 
определений" в бриджменовском смысле. Только тогда можно определить пределы 
применимости теоретической системы к материальной реальности
       Внутренняя логическая истинность евклидовой геометрии или ньютоновской 
механики вовсе не разрушилась, когда выяснилось, что их применение в физической 
реальности имеет специфические ограничения. По Франку, все гипотезы по существу 
спекулятивны. Различие между чисто философской гипотезой и гипотезой научной 
состоит в том, что последнюю можно проверить. Теперь уже неважно, чтобы научная 
теория взывала к здравому смыслу (это требование было отвергнуто Галилео 
Галилеем). Она может быть сколь угодно фантастичной и абсурдной, пока поддается 
проверке на уровне повседневного опыта
       И напротив, прямое утверждение о природе Вселенной, которое нельзя 
проверить экспериментально, является чисто метафизической спекуляцией, а не 
научной теорией. Такие утверждения, как "Все существующее по природе 
материально, и духовного мира нет" или "Сознание есть продукт материи", 
принадлежат, конечно, к этой категории, независимо от того, насколько 
самоочевидными они могут показаться носителю здравого смысла или механистически 
ориентированному ученому
       Наиболее радикально научную методологию в ее современных формах 
критикует Пол Фейерабенд. В ошеломляющей книге "Против методологического 
принуждения. Очерк анархистской теории познания" (Feyerabend, 1978) он 
решительно заявляет, что наука не управляется и не может управляться системой 
жестких, неизменных и абсолютных принципов. В истории немало очевидных примеров 
тому, что наука является по существу анархическим предприятием. Попрание 
основных гносеологических правил было не случайным событием - это было 
необходимо для научного прогресса. Самые успешные научные изыскания никогда не 
следовали рациональному методу. В истории науки вообще и во время великих 
революций в частности более решительное применение канонов текущего научного 
метода не ускоряло бы развитие, а приводило бы к застою. Коперниканская 
революция и другие коренные разработки в современной науке выжили только потому,
 что правила благоразумия в прошлом часто нарушались
       Так называемое условие соответствия, требующее от новых гипотез 
согласованности с принятыми ранее, неразумно и непродуктивно. Оно отклоняет 
гипотезу не из-за несогласия с фактами, а из-за конфликта с господствующей 
теорией. В результате, это условие защищает и сохраняет ту теорию, которая 
древнее, а не ту, которая лучше. Гипотезы, противоречащие хорошо обоснованным 
теориям, дают нам факты, которые нельзя получить никаким другим путем. Факты и 
теории связаны более тесно, чем это признает традиционная наука, и до некоторых 
фактов не добраться иначе, как при помощи альтернатив установившимся теориям
       При обсуждении гипотез чрезвычайно важно использовать весь набор 
адекватных, но взаимонесовместных теорий. Перебор альтернатив центральному 
воззрению составляет существенную часть эмпирического метода. И мало сравнить 
теории с наблюдениями и фактами. Данные, полученные в контексте отдельной 
концептуальной системы, не могут быть независимыми от базовых теоретических и 
философских допущений этой системы. В подлинно научном сравнении двух теорий 
"факты" и "наблюдения" должны трактоваться в контексте проверяемой теории
       Поскольку факты, наблюдения и даже оценочные критерии "связаны 
парадигмой", то наиболее важные формальные свойства теории обнаруживаются по 
контрасту, а не аналитически. Если ученый захочет максимально увеличить 
эмпирическое содержание взглядов, которых он придерживается, обязательной для 
него станет плюралистическая методология - нужно вводить конкурирующие теории и 
сравнивать идеи с идеями, а не с экспериментальными данными
       Нет такой идеи или такой системы мышления, пусть самой древней или явно 
абсурдной, которая не была бы способна улучшить наше познание. К примеру,