объекты и находит их совершенно преображенными по сути и во многих деталях, при 
этом будет убежден, что они таковы на самом деле
       Мы не преувеличим, говоря, что со сменой парадигмы мир ученых меняется 
тоже. Они используют новые инструменты, ищут в других местах, наблюдают другие 
объекты и постигают даже знакомое в совершенно ином свете. Согласно Куну, этот 
радикальный сдвиг восприятия можно сравнить с неожиданным перемещением на 
другую планету. Научный факт нельзя отделить от парадигмы с абсолютной 
четкостью. Мир ученых изменяется качественно и количественно за счет новых 
разработок - либо факта, либо теории
       Сторонники революционной парадигмы обычно не интерпретируют 
концептуальный сдвиг как новое, но относительное, в конечном счете, восприятие 
реальности. А если это все-таки происходит, возникает тенденция отбросить 
старое, как неправильное и приветствовать новое,  как точную систему описания. 
Однако, в строгом смысле, ни одна из старых теорий не была действительно плохой,
 пока применялась только к тем явлениям, которые могла адекватно объяснить. 
Неправильным было обобщение результатов на другие области науки. Таким образом, 
в соответствии с теорией Куна, старые теории можно сохранить и оставить как 
верные в том случае, когда диапазон их применения ограничен только такими 
явлениями и такой точностью наблюдения, когда уже можно говорить об 
экспериментальной очевидности. Это значит, что ученому нельзя говорить "научно" 
и авторитетно о каком-либо явлении, которое еще не наблюдалось. Строго говоря, 
непозволительно полагаться на парадигму, когда исследование только открывает 
новую область или ищет такой степени точности, для которой в теории нет 
прецедента. С этой точки зрения даже для теории флогистона не нашлось бы 
опровержения, не будь она обобщена за пределы той области явлений, которые ею 
объясняются
       После сдвига парадигмы старую теорию можно понимать в некотором смысле 
как частный случай новой, но для этого ее нужно сформулировать иначе и 
преобразовать. Ревизию следует предпринять хотя бы для того, чтобы ученый мог 
использовать преимущества ретроспективного взгляда; ревизия также подразумевает 
изменение смысла фундаментальных концепций
       Таким образом, ньютоновская механика может толковаться как специальный 
случай эйнштейновской теории относительности, и для нее можно предложить 
разумное объяснение в диапазоне ее применимости. Однако такие основополагающие 
концепции, как пространство, время и масса, коренным образом изменились и 
теперь несоизмеримы. Ньютоновская механика сохраняет свою действенность, пока 
не претендует на применение в области больших скоростей или на неограниченную 
точность своих описаний и прогнозов. Все исторически значимые теории так или 
иначе показали свое соответствие наблюдаемым фактам. Правда, ни на одном из 
уровней развития науки нет решительного ответа на вопрос: согласуется ли 
какая-то отдельная теория с фактами, и до какой степени согласуется. Тем не 
менее, полезно сравнить две парадигмы и спросить, какая из них лучше отражает 
наблюдаемые явления. В любом случае парадигмы всегда следует рассматривать 
только как модели, а не как окончательные описания реальности
       Новая парагидма редко принимается легко, поскольку это зависит от 
различных факторов эмоционального, политического и административного свойства, 
а не является просто делом логического доказательства. В зависимости от природы 
и горизонта парадигмы, а также от других обстоятельств могут потребоваться 
усилия не одного поколения, прежде чем новый взгляд на мир установится в 
научном сообществе
       Высказывани двух великих ученых показательны в этом отношении. Первое - 
заключительный пассаж из "Происхождения видов" Чарльза Дарвина (Darwin, 1859): 
"Хотя я полностью убежден в истинности воззрений, представленных в этом томе,.. 
я ни в коей мере не надеюсь убедить опытных натуралистов, в чьих умах запасено 
множество фактов, которые на протяжении долгого времени понимались с точки 
зрения, абсолютно противоположной моей... Но я смотрю в будущее с надеждой на 
молодых натуралистов, которые смогут взглянуть на обе стороны вопроса 
беспристрастно". Еще более убедителен комментарий Макса Планка из его "Научной 
автобиографии" (Plank, 1968): "...новая научная истина не убеждает оппонентов, 
не заставляет их прозреть, побеждает она потому, что ее оппоненты в конце 
концов умирают и вырастает новое, знакомое с ней поколение"
       Как только новая парадигма принята и ассимилирована, ее основные 
положения включаются в учебники. Поскольку они становятся источниками 
авторитета и опорой педагогики, их приходится переписывать после каждой научной 
революции. По самой своей природе эти положения будут искажать не только 
специфику, но и саму суть той революции, которая их породила. Наука описывается 
как серия индивидуальных открытий и изобретений, которые в совокупности 
представляют современное тело знания. И выходит так, что с самого начала ученые 
пытались достичь цели, предписанные самой последней парадигмой. В исторических 
обзорах авторы склонны раскрывать только те аспекты работы отдельных ученых, в 
которых можно увидеть вклад в современное мировоззрение. Так, обсуждая 
ньютоновскую механику, они не упоминали ни той роли, которую Ньютон отводил 
Богу, ни глубокого интереса к астрологии и алхимии, которые интегрировали всю 
его философию. Аналогично, нигде не упоминается о том, что декартовский дуализм 
ума и тела подразумевает существование Бога. В учебниках не принято упоминать, 
что многие из основателей современной физики - Эйнштейн, Бом, Гейзенберг, 
Шредингер, Бор и Оппенгеймер - не только считали свои работы вполне 
совместимыми с мистическим мировоззрением, но в каком-то смысле открывали 
мистические области своими научными занятиями. Как только учебники переписаны, 
наука снова оказывается линейным и кумулятивным предприятием, а история науки