одну сторону их негативной роли в психиатрии. Кроме этого, они оказывают 
сильнейшее противодействие непредвзятому освоению новых наблюдений и областей, 
как только оно оказывается несовместимым с их базисными предположениями о 
реальности. Иллюстрацией тому может служить нежелание ведущих психологов и 
психиатров принять лавину данных, приходящих из многочисленных источников - из 
практики юнгианского анализа и новых видов эмпирической психотерапии, из 
исследований опыта смерти и предсмертных феноменов, изучения психоделиков, 
современных парапсихологических штудий и отчетов "антропологов-визионеров"
       Особенно пагубна жесткая приверженность к ньютоно-картезианской 
парадигме для практики психиатрии и психотерапии. Именно она ответственна за 
неправильное применение медицинских моделей в тех областях психиатрии, которые 
имеют дело не с заболеваниями, а с проблемами образа жизни. Сотворенный 
западной наукой образ вселенной является прагматически полезной конструкцией, 
помогающей организовывать наблюдения и получать данные. Однако его слишком 
часто путают с точным и всесторонним описанием реальности. В результате этой 
гносеологической ошибки перцептуальное и когнитивное соответствие с 
ньютоно-картезианским мировоззрением считается обязательным для нормальной 
психики. Серьезные отклонения от такого "правильного восприятия реальности" 
рассматриваются поэтому, как знаки серьезной психопатологии, отражающие 
расстройство или повреждение органов чувств и центральной нервной системы, 
общее нездоровье или болезнь. В этом контексте необычные состояния сознания 
обычно считаются (с некоторыми исключениями) симптомами умственного 
расстройства. Сам термин "измененные состояния сознания" ясно предполагает, что 
они представляют собой искаженные или неполноценные версии правильного 
восприятия "объективной реальности". В таких обстоятельствах было бы абсурдным 
полагать, что измененные состояния сознания имеют какую- либо онтологическую 
или гносеологическую релевантность. И равным образом вряд ли можно поверить, 
что эти необычные формы разумности, по существу патологичные, несут в себе хоть 
какой-то подлинный терапевтический потенциал. Поэтому главной ориентацией в 
психиатрической терапии становится устранение любых симптомов и любых необычных 
явлений, а вслед за тем возвращение индивида в мир согласованных восприятий и 
переживаний
        Теоретический вызов из области современных исследований сознания
        На протяжении всей истории современной науки поколения исследователей с 
энтузиазмом осваивали направления, предложенные ньютоно-картезианской 
парадигмой, отбрасывая те концепции и наблюдения, которые ставили под сомнение 
базисные философские предпосылки, разделяемые научным сообществом. Почти все 
ученые были столь основательно запрограммированы своим образованием, столь 
впечатлены и увлечены практическими успехами, что восприняли свои модели 
буквально - как точное и исчерпывающее описание реальности
       В этой атмосфере бесчисленные наблюдения из самых разных областей 
систематически отвергались, подавлялись или даже высмеивались на том основании, 
что они несовместимы с механистическим и редукционистским мышлением, которое 
для многих стало синонимом научного подхода
       Долгое время успехи этих начинаний были настолько поразительными, что 
заслонили практические и теоретические неудачи. Но в атмосфере быстро 
развивающегос кризиса, который сопровождался стремительным научным прогрессом, 
становилось все труднее удерживать эту позицию
       Совершенно ясно, что старые научные модели не в состоянии представить 
удовлетворительные решения гуманитарных проблем, с которыми мы столкнулись в 
индивидуальном, социальном, интернациональном и глобальном масштабе. Многие 
выдающиеся ученые выражали растущее подозрение, что механистическое 
мировоззрение западной науки на самом деле существенно способствовало нынешнему 
кризису, если вообще не породило его
       Парадигма - это всегда больше, чем просто полезная теоретическая модель 
в науке, косвенным влиянием ее философии на личности и общество в 
действительности очерчивается мир. И приходится сожалеть, что 
ньютоно-картезианская наука создала весьма негативный образ человека - какой-то 
биологическон машины, приводимой в движение инстинктивными импульсами звериной 
природы
       В этом образе нет починного признания высших ценностей, таких как 
духовная пробужденность, чувство любви, эстетические потребности или стремление 
к справедливости. Все они рассматриваются как производные основных инстинктов 
или как компромиссы, по сути чуждые человеческой природе. Взамен им 
подчеркиваются индивидуализм, эгоистичность, конкурентность и принцип 
"выживания наиболее приспособленных" - все это признается естественными и, по 
существу, здоровыми тенденциями
       Материалистическая наука, ослепленная своей моделью мира, как 
конгломерата механистически взаимодействующих отдельных единиц, не в состоянии 
признать ценность и жизненную важность кооперации, синергии и экологической 
зависимости
       Головокружительные технические достижения этой науки, которая 
действительно обладает всеми возможностями для решения большей части 
материальных проблем, волнующих человечество, привели к обратным результатам. 
Ее успехи сотворили мир, наивысший триумф которого - атомная энергетика, 
космическая ракетная техника, кибернетика, лазер, компьютеры и другие 
электронные приспособления, чудеса современной химии и бактериологии - 
обернулся смертельной опасностью и живым кошмаром. В результате перед нами мир, 
разодранный на части политикой и идеологией, живущий под угрозой экологических 
кризисов, промышленного загрязнения, ядерной войны. Видя такое положение дел,