напротив,   может   быть    приведен   как   пример   присутствия   элемента
непредсказуемости   в  психоделической   терапии  болевых  ощущений.   После
безуспешной, по  первоначальным представлениям, процедуры  невыносимая  боль
полностью исчезла на несколько месяцев.
     История   Джоанны  является   иллюстрацией  потенциальных  возможностей
психоделической терапии в самом ярком виде.  В  результате трех ЛСД-процедур
она испытала глубокую духовную трансформацию, полностью изменившую  характер
последних дней  ее  жизни. То, как  она  улаживала  житейские дела  и решала
практические вопросы, связанные с собственной кончиной, постоянно вызывало у
родных  и близких чувства  благоговения и удивления. Кроме того, ее муж тоже
прошел психоделические процедуры в рамках нашей программы ЛСД-обучения.  Это
помогло  ему не только лучше  понять, как умирала Джоанна, но и справиться с
некоторыми   своими   ощущениями,   связанными   со   смертью   и   раковыми
заболеваниями.

МЭТЬЮ


     Мэтью  --  42-летний  специалист  по  внутренним  болезням  страдал  от
неоперабельной  формы  рака  поджелудочной  железы.  Он  хорошо  знал   нашу
программу, так как несколькими годами ранее  направил к нам  одного из своих
онкологических   пациентов   для   прохождения   психоделической    терапии,
оказавшейся весьма успешной. После того, как  жена Мэтью описала по телефону
его  состояние  как  критическое,  мы немедленно откликнулись  на просьбу  о
прохождении ЛСД-терапии и приехали к ним в тот же день.
     Мы  нашли Мэтью  в  состоянии чрезвычайной  слабости, тревоги  и полным
отчаяния.  Его  положение  ухудшалось  множеством  неприятных   симптомов  и
ощущений, вроде тошноты, рвоты,  метеоризма,  отечности,  нарастающей потери
аппетита и веса.  Мэтью полностью сознавал свое положение не только в смысле
диагноза и прогноза, но и с точки зрения стадии развития раковой опухоли. Он
регулярно получал результаты лабораторных анализов, курируя  собственный  
случай,  и  наблюдал  за  прогрессирующим  ухудшением
физиологических  функций.  Он  даже  диагностировал  у  себя  незначительную
легочную эмболию, просмотренную лечащим врачом.
     Мэтью,  казалось,  полностью погрузился  в  происходившее  с  ним.  Его
здоровье всегда было великолепным, а  жизненный путь -  успешным.  В  момент
заболевания  у  него была  красивая  жена, счастливый  брак,  трое  детей  и
процветающая медицинская практика. В  эмоциональном, философском и  духовном
отношении он  не был готов к такому резкому повороту судьбы. Религия никогда
не означала  для него многого, и  весь его подход  к  жизни характеризовался
высокой степенью рационализма и прагматизма.
     По  мере  нарастания страданий  Мэтью все  больше поражался абсурдности
своего заболевания, спрашивая, почему и как это произошло.  Его  отношение к
болезни было  гораздо терпимее,  пока -- за  две  недели  до нашего  первого
визита  - он  неожиданно не испытал  сильную  боль, продолжавшуюся несколько
дней. Хотя ее  удалось  снять  морфином, вызванные  ею глубокая депрессия  и
тревога  не  прошли.  Попытка   снять  последнюю  с  помощью  хлор-промазина
оказалась крайне  неудачной  и лишь усилила депрессию,  чувства  поражения и
безнадежности. Степень физического и эмоционального дистресса, испытываемого
Мэтью, была столь  велика,  что  он воспринимал каждый день, как невыносимую
пытку.  Он умолял нас сократить подготовку до абсолютного минимума и  начать
процедуру как можно скорее. Мы провели подготовительную работу за два дня, в
течение которых  на протяжении  многих часов беседовали  с Мэтью, его женой,
детьми   и  родителями.   Хотя   срок   был   относительно   небольшим,  нам
посчастливилось  установить близкие отношения  со всеми  ними, и мы получили
необходимые данные о прошлом и нынешнем положении Мэтью.
     Несмотря на серьезность состояния Мэтью, контакт между ним и его  женой
был  очень хорошим. Это  был  один из  редких  случаев  честного и открытого
общения, с которыми мы встречались в нашей работе. Единственное затруднение,
вставшее перед супругами  до встречи  с  нами, касалось  отношения  Мэтью  к
области  интимного.  Дебора  инстинктивно  стремилась  сблизиться  с  ним  и
физически быть рядом. Из-за отсутствия ласки в детстве,  Мэтью не  привык  к
подобному  подходу, расценивая  физическую  ласку, как  прелюдию к  половому
акту. В связи  с тяжелым соматическим  состоянием он был  уже не в состоянии
функционировать в половом  отношении  и  потому воспринимал близость  Деборы 
как  болезненное
напоминание  о  собственной неполноценности, и  стремился уклониться от нее.
Более того, он считал своим  долгом самостоятельно справиться с ситуацией  и
расценивал  такую  поддержку,  как  инфантилизирующую  его  и  не  достойную
взрослого .  мужчины.  В этих условиях наиболее  важным утешением для  Мэтью
стала  музыка. Он сам музицировал  и в  прошлом  пытался писать  музыкальные
сочинения. Слушая классическую  музыку, он иногда настолько  увлекался,  что
забывал о серьезности своего положения.
     Несмотря на  относительную краткость  нашего  контакта,  мы были  столь
уверены  в отношениях  с  Мэтью и в  ситуации  внутри семьи,  что решили  не
откладывать  процедуру. По его просьбе  мы получили  специальное  разрешение
провести сеанс в домашних условиях, а не в  больничной палате. Мэтью проявил
большой  интерес  к  обсуждению спектра переживаний,  имеющих место во время
ЛСД-процедуры,  но  был  скептичен  в  отношении  религиозных  аспектов.  Мы
предложили ему отнестись к сеансу, как к научному эксперименту и попытаться,