ужас возрос, когда ребенок превратился в мою трехлетнюю дочку. Это была и она, 
и все дети мира сразу.
   Я продолжал защищать свою дочь, пытаясь сдержать натиск надвигающейся силы, 
и все же знал, что в конечном итоге мои попытки закончатся провалом. Чем дольше 
я удерживал эти силы, тем мощнее они становились. Здесь <я> было не просто моим 
личным "я", в нем присутствовали "я" многих тысяч людей. Ужас был неописуем. 
Оглядываясь назад, я ощущал поле, создаваемое испуганным невинным существом, но 
вот добавился еще один элемент - мотив мистических объятий. На ребенка 
наложился образ Первичной Женственности, самой Богини-Матери. Она манила меня к 
себе, чтобы я обнял ее, и я инстинктивно знал, что нигде больше не найду такого 
упоения, как в ее объятиях.
   
   Удерживая могучий сексуальный натиск, я удерживал себя и от мистических 
объятий Богини, ибо, несмотря на сладостные обещания искупления, я не мог 
изнасиловать и убить собственного ребенка. Это безумие нарастало до тех пор, 
пока я не повернулся лицом к своей жертве. Все еще сдерживая ужасный натиск сил,
 толкающих на убийство, я теперь стоял перед своей жертвой и разрывался между 
страстью и защитой. Моей жертвой одновременно была собственная дочь, 
беспомощная, невинная и хрупкая, и Изначальная Женщина, приглашающая меня к 
половому акту космических масштабов.
   
   После долгой мучительной битвы с ужасным натиском импульсов насилия Крис 
стал мало-помалу уступать, позволяя им себя проявить. Мучительная ситуация 
разрешилась, когда он сумел обнаружить, что за отдельными лицами, участвующими 
в этих сценах насилия, стояла одна и та же сущность - он сам как творческий 
принцип.
   
   При всем моем упорном сопротивлении меня тянуло выпустить ярость на свободу. 
В ужасе и слепой жажде я начал нападать, насиловать, убивать, продолжая в то же 
время изо всех сил бороться с происходящим. Эта борьба выводила меня на все 
более глубокие уровни интенсивности до тех пор, пока вдруг что-то не 
распахнулось и я не пришел к ошеломительному осознанию, что, оказывается, я 
убиваю и насилую себя самого. Это открытие таило в себе множество измерений и 
тем привело меня в замешательство. Интенсивная борьба подвела меня к некоему 
переломному моменту, где я внезапно постиг, что являюсь одновременно 
убийцей-насильником и жертвой. Эмпирически я понял, что мы - одно. Глядя в 
глаза своей жертвы, я обнаружил, что смотрю в глаза себе самому, и в слезах 
повторял: "Я же это делаю самому себе!"
   Это была не кармическая инверсия, не переключение в прежнюю жизнь, где 
жертва и злодей поменялись местами. Скорее это был квантовый переход на 
эмпирический уровень, где все двойственности растворялись в едином всеохватном 
потоке. Это <я", которым я теперь стал, никоим образом не было моим личным, но 
являло собой единство, лежавшее в основе всего и включавшее всех людей. 
Охватывая весь человеческий опыт, оно было коллективным и в то же время крайне 
простым и неразделенным. Я был одно. Я был агрессором и жертвой, насильником и 
изнасилованным, убийцей и убиенным. Я делал все это с самим собой. На 
протяжении всей истории я делал это с самим собой. 
   Боль человеческой истории была моей болью. Там не было жертв, помимо меня. 
Ничего не происходило вне меня: все происходило во мне и со мной. Я был в 
ответе за все, что переживал, за все, что когда-либо происходило. Я смотрел в 
лицо своему творению. Я делал это. И делаю. Таков мой выбор. Я сам решил 
создать все эти ужасные миры. 
   
   ФОРМЫ ПУСТОТЫ И ПУСТОТА ФОРМ
   
   В любой метафизической дискуссии о существовании зла мы должны учитывать еще 
один важный фактор. Тщательный анализ природы реальности, будь то эмпирический, 
научный или философский, откроет нам, что материальный мир и все происходящие в 
нем события - по сути пустота. Тексты различных буддийских школ предлагают 
медитативные практики, посредством которых можно открыть пустоту всех 
материальных объектов и отсутствие в нашем существе отдельного "я". Следуя 
наставлениям по духовной практике, мы можем достичь эмпирического подтверждения 
основного догмата буддизма - форма есть пустота, а пустота есть форма.
   Это утверждение, в обычном состоянии могущее показаться нам парадоксальным 
или даже абсурдным, открывает глубокую истину о реальности, существование 
которой подтверждено современной наукой. В первые десятилетия XX века физики 
проводили систематические исследования с целью узнать состав материи вплоть до 
субатомного уровня. В ходе исследований они все больше убеждались в том, что в 
основе материи, которую они всегда считали плотной, на самом деле лежит пустота.
 В итоге вообще все отдаленно напоминающее плотное "вещество" полностью исчезло 
из картины и было заменено абстрактными вероятностными уравнениями.
   Этот факт, обнаруженный буддистами эмпирически, а современными физиками 
экспериментально, по сути согласуется с метафизическими рассуждениями Альфреда 
Норта Уайтхеда (Whitehead 1967), одного из величайших философов нашего века. 
Уайтхед называет веру в устойчивое существование отдельных материальных 
объектов "обманчивостью мнимой плотности". По Уайтхеду, Вселенная состоит из 
бесчисленного множества прерывистых всплесков эмпирической деятельности. 
Основным элементом, составляющим Вселенную, является не устойчивая субстанция, 
но момент переживания, называемый в его терминологии действительным событием. 
Этот термин применим к явлениям на всех уровнях реальности - от субатомных