взглянул  на меня с возражением и издал  отвратите-
льный  звук  своим  ртом,   заставив   нижнюю  губу  и  язык
вибрировать с огромной силой при выходе.
     -  Вот  что  я думаю об этом, - сказал он  и  засмеялся
истерически  при виде моего крайнего изумления, которое,  по
всей видимости, отразилось на моем лице.
     Мне  было ясно, что он не тот человек, с которым я  мог
бы  легко  справиться.  Несмотря  на свой  возраст,  он  был
энергичен  и невероятно силен. У меня ранее была идея,  что,
будучи таким старым, он мог бы быть идеальным "информатором"
для  меня.  Старики, как я всегда считал, бывают  наилучшими
информаторами,  поскольку  они слишком слабы,  чтобы  делать
что-либо  еще, кроме как говорить. Однако же дон Хуан не был
жалким суб'ектом. Я чувствовал, что он неуправляем и опасен.
Друг,  который  нас  свел, был прав.  Он  был  эксцентричным
старым  индейцем, и, хотя и не был большую часть времени вне
себя,  как  рассказывал  мой друг, он был еще хуже,  он  был
сумасшедший.  Я  почувствовал  опять   ужасное  сожаление  и
тревогу,  которые  я  испытывал  раньше.  Я  уж  думал,  что
преодолел это, и на самом деле у меня не было никаких трудов
совершенно  уговорить себя, что я хочу навестить его  опять.
Мне  в голову проникла мысль, однако, что, может быть, я сам
был  немножко  сумасшедший, когда я решил, что мне  нравится
быть  с  ним.  Его идея о том, что мое  чувство  собственной
важности   являлось   препятствием,   действительно   сильно
повлияло  на  меня. Но все это было явно только  интеллекту-
альным  упражнением  с  моей стороны. Я ту же  секунду,  как
только  я  столкнулся  с его странным поведением,  я  ощутил
тревогу и захотел уехать.
     Я  сказал,  что считаю, что мы настолько различны,  что
нет никакой возможности для наших с ним отношений.
     -  Один из нас должен измениться, - сказал он, уставясь
в землю. - и ты знаешь, кто.
     Он  стал мурлыкать мексиканскую народную песню, а затем
поднял голову и взглянул на меня. Его глаза были яростными и
горящими. Я хотел взглянуть в сторону или закрыть глаза, но,
к своему великому изумлению, я не мог прервать его взгляда.
     Он  попросил  меня  рассказать ему, что я видел  в  его
глазах.  Я  сказал,  что ничего не видел, но  он  настаивал,
чтобы  я  выразил словами то, что его глаза  заставили  меня
почувствовать  и вспомнить. Я старался дать ему понять,  что
единственное,  о чем мне его глаза напомнили, так это о моем
замешательстве.  Что  то,  как  он на  меня  смотрит,  очень
неудобно.
     Он  не отступал. Он по-прежнему пристально смотрел. Это
не  был  прямо  угрожающий или злой взгляд. Это  скорее  был
мистический неприятный пристальный взгляд.
     Он спросил меня, не напоминает ли он мне птицу.
     - Птицу? - воскликнул я.
     Он рассмеялся, как ребенок, и отвел свои глаза от меня.
     -  Да,  -  сказал   он   мне   мягко.  -  птицу,  очень
необыкновенную птицу!
     Он  опять  поймал  меня   взглядом  и  скомандовал  мне
вспоминать.  Он сказал мне с необыкновенным убеждением,  что
он "знает", что я уже видел такой взгляд раньше.
     В  этот  момент у меня было такое чувство,  что  старик
провоцирует  меня вопреки всем моим честным желаниям  каждый
раз,  как только он открывал рот. Я опять взглянул на него с
явным  сопротивлением.  Вместо того, чтобы рассердиться,  он
начал смеяться. Он хлопал себя по ляжкам и завывал, как если
бы  он об'езжал дикую лошадь. Затем он опять стал серьезен и
сказал  мне,  что чрезвычайно важно, чтобы я перестал с  ним
бороться  и  вспомнил ту необыкновенную птицу, о которой  он
мне говорит.
     - Посмотри мне в глаза.
     Его  глаза  были необыкновенно яростными. Они  вызывали
такое чувство, которое действительно напомнило мне о чем-то,
но  я  не был уверен, о чем именно. Я секунду задержался  на
этом  чувстве и затем внезапно понял. Это была не форма  его
глаз  и  не  форма его головы, но именно  какая-то  холодная
ярость  в  его взгляде - вот что напомнило мне  взгляд  глаз
сокола. В тот самый момент, когда я это понял, он смотрел на
меня вскользь, и на секунду у меня был полный хаос в мыслях.
Я подумал, что я вижу очертания сокола вместо очертаний дона
Хуана.  Картина  была  слишком мимолетной, и я  был  слишком
взволнованный, чтобы обратить на нее больше внимания.
     Очень взволнованным тоном я рассказал ему, что я мог бы
поклясться,  что  видел очертания сокола в его лице. У  него
был еще один приступ смеха.
     Я видел такой взгляд в глазах соколов. Я часто охотился
за  ними,  когд