еселью,
но  не  мог  расслабиться. Я чувствовал себя  нехорошо,  под
угрозой.  Тревога,  беспрецедентная в моей  жизни,  овладела
мной.  Я  почувствовал,  что  горю изнутри  и  начал  пинать
камешки на земле, и закончил тем, что стал их переворачивать
с  бессознательной  и   непредсказуемой  яростью.  Казалось,
ярость  действительно  находилась вне меня и  внезапно  меня
обволокла.  Потом   раздражение   покинуло   меня   так   же
мистически,  как и нашло. Я глубоко вздохнул и  почувствовал
себя лучше.
     Я  не смел взглянуть на дона Хуана. Моя вспышка  злости
раздражала  меня,  но  в  то же  самое  время  мне  хотелось
смеяться. Дон Хуан подошел ко мне сбоку и погладил по спине.
Хенаро положил руку мне на плечо.
     -  Правильно, - сказал дон Хенаро, - индульгируй  себя.
Ударь  себя  по носу, чтобы потекла кровь. Потом  ты  можешь
взять  камень  и вышибить себе зубы. Это очень  помогает!  А
если и это не поможет, то ты можешь расплющить свои яйца тем
же самым камнем на большом булыжнике вот здесь.
     Дон Хуан засмеялся. Я сказал, что мне стыдно за то, что
я себя так плохо вел. Я не знаю, что на меня нашло. Дон Хуан
сказал,  что он уверен, я точно знаю, что происходит, что  я
притворяюсь,  будто  бы не знаю, и что сам  акт  притворства
рассердил  меня.  Дон  Хенаро   необычно   был  приятен.  Он
неоднократно поглаживал меня по спине.
     - Это бывает со всеми нами, - сказал дон Хуан.
     -  Что ты имеешь в виду? - спросил дон Хенаро, имитируя
мой голос и мою привычку задавать дону Хуану вопросы.
     Дон Хуан сказал какие-то абсурдные вещи типа "когда мир
вверх ногами, то мы вниз ногами, а когда мир вниз ногами, то
мы вверх ногами. Теперь, когда и мир и мы вниз ногами, то мы
думаем,  что  мы  наружу ногами". Он продолжал  и  продолжал
говорить  чушь  в  то время, как дон  Хенаро  изображал  мое
делание  заметок.  Он писал на невидимом блокноте,  раздувая
ноздри  в такт движению руки, держа глаза широко  открытыми,
прикованными  к  дону  Хуану. Дон Хенаро  ухватился  за  мои
попытки  писать, не глядя в блокнот для того, чтобы избежать
нарушения  естественного хода разговора. Его подражание было
поистине смешным.
     Внезапно я почувствовал себя легко и счастливо. Их смех
успокаивал.  На какой-то момент я отступился и расхохотался.
Но  затем мой мозг вошел в новое состояние тревоги, смущения
и  раздражения. Я подумал, что что бы тут ни происходило, но
это  невозможно.  И  действительно,  это  было  неприемлемо,
согласно  тому  логическому  порядку, по которому  я  привык
судить  об окружающем мире. И, однако же, органами чувств  я
ощущал,  что моей машины тут нет. Мне пришла в голову мысль,
как  это  всегда бывало, когда дон Хуан ставил  передо  мной
необ'яснимые  явления,  что  надо  мной  подшутили  обычными
средствами. Под стрессом мой ум невольно и настойчиво всегда
повторял  одну  и  ту же конструкцию. Я  стал  рассчитывать,
сколько доверенных лиц нужно дону Хуану и дону Хенаро, чтобы
поднять  мою  машину и перенести ее с того места, где  я  ее
оставил.  Я  был абсолютно уверен, что запер дверцы.  Ручной
тормоз  был  затянут,  и машина была  на  скорости.  Рулевое
колесо  также было заперто. Чтобы передвинуть ее, нужно было
бы  поднять  ее  руками.  Эта задача  потребовала  бы  такой
рабочей  силы, которую, я был уверен, ни один из них не смог
бы  собрать  вместе. Другой возможностью было, что кто-то  в
согласии  с  ними отмычкой открыл мою машину, подсоединил  к
зажиганию провода и угнал ее. Чтобы это сделать, требовались
специальные  знания,  которые  не   были   в  их  средствах.
Единственным  другим об'яснением было то, что они, возможно,
гипнотизируют  меня. Их движения были столь новы для меня  и
так  подозрительны,  что  я   вошел  в  штопор  рациональных
размышлений.  Я думал, что если они меня гипнотизируют, то я
нахожусь  в состоянии измененного сознания. В своем опыте  с
доном  Хуаном  я заметил, что в таких состояниях  невозможно
удерживать  постоянное умственное слежение за ходом времени.
При  этом  никогда  не было порядка  в  воспринимаемом  ходе
времени,  во всех состояниях необычной реальности, которые я
испытал.  И моим заключением было, что если я буду держаться
алертно,  то  придет   момент,   когда   я  потеряю  порядок
последовательности  времени. Как, например, я смотрел бы  на
гору  в  данный  момент,  а   в  следующий  момент