озбуждения: пьянством, спортом или переживанием чужих и вымышленных страстей 
на экране. 
Что же означает свобода для современного человека? Он стал свободен от внешних 
оков, мешающих поступать в соответствии с собственными мыслями и желаниями. Он 
мог бы свободно действовать по своей воле, если бы знал, чего он хочет, что 
думает и чувствует. Но он этого не знает; он приспосабливается к анонимной 
власти и усваивает такое "я", которое не составляет его сущности. И чем больше 
он это делает, тем беспомощнее себя чувствует, тем больше ему приходится 
приспосабливаться. Вопреки видимости оптимизма и инициативы современный человек 
подавлен глубоким чувством бессилия, поэтому он пассивно, как парализованный, 
встречает надвигающиеся катастрофы. 
При поверхностном взгляде видно лишь то, что люди вполне успешно функционируют 
в экономической и социальной жизни, но было бы опасно не заметить за этим 
благополучным фасадом подспудную неудовлетворенность. Если жизнь теряет смысл, 
потому что ее не проживают, человек впадает в отчаяние. Умирая от физического 
голода, люди не остаются тихи и спокойны; точно так же они не могут тихо и 
спокойно умирать от голода психического. Если в отношении "нормального" 
человека нас будет интересовать лишь его экономическая обеспеченность, если мы 
упустим из виду подсознательное страдание среднего автоматизированного человека,
 мы не сможем понять ту опасность, исходящую из человеческого характера, 
которая угрожает нашей культуре: готовность принять любую идеологию и любого 
вождя за обещание волнующей жизни, за предложение политической структуры и 
символов, дающих жизни индивида какую-то видимость смысла и порядка. Отчаяние 
людей-роботов - питательная среда для политических целей фашизма. 
2. Свобода и спонтанность
До сих пор в этой книге рассматривался лишь один аспект свободы: бессилие и 
неуверенность изолированного индивида, который освободился от всех уз, некогда 
придававших жизни смысл и устойчивость. Мы видели, что индивид не в состоянии 
вынести эту изоляцию. Как изолированное существо он крайне беспомощен перед 
внешним миром, вызывающим у него страх; из-за этой изоляции для него 
разрушилось единство мира, и он потерял всякую ориентацию. В результате его 
одолевают сомнения: он сомневается в себе самом, в смысле жизни, а в конечном 
итоге - в любом руководящем принципе собственного поведения. Беспомощность и 
сомнения парализуют жизнь, и, чтобы жить, человек старается избавиться от своей 
негативной свободы. Это приводит его к новый узам; но они отличаются от 
первичных, хотя до полного разрыва тех первичных уз он также подчинялся 
какому-то авторитету или социальной группе. Бегство от свободы не 
восстанавливает его утраченной уверенности, а лишь помогает ему забыть, что он 
отдельное существо. Он приобретает новую, хрупкую уверенность, пожертвовав 
целостностью своего индивидуального "я". Он отказывается от своей личности, 
потому что не может вынести одиночества. Таким образом, "свобода от" приносит 
ему новое рабство. 
Следует ли из нашего анализа, что существует неизбежный цикл, ведущий от 
свободы к новой зависимости? Приводит ли освобождение от первичных уз к такому 
одиночеству и изоляции индивида, которые неизбежно заставляют его искать выход 
в новом рабстве? Обязательно ли независимость и свобода тождественны изоляции и 
страху? Или возможно состояние позитивной свободы, в котором индивид существует 
как независимая личность, но не изолированная, а соединенная с миром, с другими 
людьми и с природой? 
Полагаем, что на последний вопрос можно ответить положительно. Процесс развития 
свободы - не порочный круг; человек может быть свободен, но не одинок, критичен,
 но не подавлен сомнением, независим, но неразрывно связан с человечеством. Эту 
свободу человек может приобрести, реализуя свою личность, будучи самим собой. 
Но что значит реализовать свою личность? Философы-идеалисты полагали, что 
личность может быть реализована одними только усилиями интеллекта. Они считали 
для этого необходимым расщепление личности, при котором разум должен подавлять 
и опекать человеческую натуру. Однако такое расщепление уродовало не только 
эмоциональную жизнь человека, но и его умственные способности. Разум, 
приставленный надзирателем к своей узнице - натуре человека, стал в свою 
очередь узником, и, таким образом, обе стороны человеческой личности -разум и 
чувство - калечили друг друга. Мы полагаем, что реализация своего "я" 
достигается не только усилиями мышления, но и путем активного проявления всех 
его эмоциональных возможностей. Эти возможности есть в каждом человеке, но они 
становятся реальными лишь в той мере, в какой они проявляются. Иными словами, 
позитивная свобода состоит в спонтанной активности всей целостной личности 
человека. 
Здесь мы подходим к одной из труднейших проблем психологии - к проблеме 
спонтанности. Попытка рассмотреть эту проблему, как она того заслуживает, 
потребовала бы еще одной книги. Но сказанное выше позволяет в какой-то степени 
понять, что такое спонтанность, рассуждая "от противного". Спонтанная 
активность - это не вынужденная активность, навязанная индивиду его изоляцией и 
бессилием; это не активность робота, обусловленная некритическим восприятием 
шаблонов, внушаемых извне. Спонтанная активность - это свободная деятельность 
личности; в ее определение входит буквальное значение латинского слова sponte - 
сам собой, по собственному побуждению. Под деятельностью мы понимаем не 
"делание чего-нибудь"; речь идет о творческой активности, которая может 
проявляться в эмоциональной, интеллектуальной и чувственной жизни человека, а 
также и в его воле. Предпосылкой такой спонтанности являются признание 
целостной личности, ликвидация разрыва между "разумом" и "натурой", потому что 
спонтанная активность возможна лишь в том случае, если человек не подавляет 
существенную часть своей личности, если разные сферы его жизни слились в единое 
целое. 
Хотя в нашем обществе спонтанность - довольно редкий феномен, мы все же не