стоит в том, что всякая истина считается относительной. Истина 
рассматривается как метафизическое понятие; если кто-то говорит, что хочет 
выяснить истину, то "прогрессивные" мыслители нашего века считают его отсталым. 
Утверждается, что истина - это нечто совершенно субъективное, чуть ли ни дело 
вкуса; что научное мышление должно быть отделено от субъективных факторов; что 
его задача состоит в том, чтобы исследовать мир без пристрастия и 
заинтересованности; что ученый должен подходить к фактам со стерильными руками, 
как хирург к пациенту, и т.д. Этот релятивизм, который часто выступает под 
именем эмпиризма или позитивизма и ссылается на необходимость точного 
употребления слов, приводит к тому, что мышление теряет свой основной стимул - 
заинтересованность мыслителя; ученый превращается в машину для регистрации 
"фактов". Как само мышление развилось из потребности овладения материальной 
сферой, так и стремление к истине коренится в потребностях, в интересах 
отдельных людей или социальных групп; без такого интереса не было бы стимула 
искать истину. Всегда есть группы, чьим интересам способствует раскрытие 
истины; представители этих групп всегда были пионерами человеческой мысли. Есть 
и другие группы, чьим интересам способствует сокрытие истины, и 
заинтересованность становится вредной для истины лишь в этом последнем случае. 
Поэтому вопрос не в том, есть ли заинтересованность, а в том, какого рода эта 
заинтересованность. Поскольку каждый человек когда-то проявляет какое-то 
стремление к истине, нужно, по-видимому, признать, что в каждом человеке 
заложена потребность в ней. 
Это справедливо прежде всего в отношении ориентации человека во внешнем мире, и 
особенно это касается детей. В детстве каждый человек проходит стадию слабости, 
а истина - это сильнейшее оружие тех, у кого нет силы. Но истина нужна человеку 
не только для того, чтобы ориентироваться во внешнем мире; его собственная сила 
в значительной мере зависит от того, насколько он знает истину о самом себе. 
Иллюзии о себе могут послужить костылями для тех, кто не может ходить без них, 
но, вообще говоря, они ослабляют личность. Наивысшая сила индивида основана на 
максимальном развитии его личности, а это предполагает максимальное понимание 
самого себя. "Познай самого себя" - это одна из главных заповедей силы и 
счастья человека. 
В добавление к упомянутым факторам существуют и другие, активно содействующие 
уничтожению тех остатков способности к самостоятельному мышлению, какие еще 
сохраняются у среднего взрослого человека. Значительный сектор нашей культуры 
имеет единственную функцию: затуманивать все основные вопросы личной и 
общественной жизни, все психологические, экономические, политические и 
моральные проблемы. Один из видов дымовой завесы представляет собой утверждение,
 что эти проблемы слишком сложны, что среднему человеку их не понять. На самом 
деле наоборот: большинство проблем личной и общественной жизни очень просто, 
настолько просто, что понять их мог бы практически каждый. Их изображают - и 
зачастую умышленно - настолько сложными для того, чтобы показать, будто 
разобраться в них может только "специалист", да и то лишь в своей узкой 
области; и это отбивает у людей смелость и желание думать самим, подрывает их 
веру в свою способность размышлять о насущных проблемах. Индивид чувствует себя 
безнадежно увязшим в хаотической массе фактов и с трогательным терпением ждет, 
чтобы "специалисты" решили, что ему делать. 
Результат такого влияния оказывается двояким: с одной стороны, цинизм и 
скептицизм в отношении всего, что пишется и говорится, а с другой - детское 
доверие ко всему, что будет сказано с достаточным апломбом. Сочетание цинизма и 
наивности весьма типично для современного индивида, а результатом этого 
сочетания становится боязнь собственного мышления, собственных решений. 
Другим фактором, парализующим способность к критическому мышлению, становится 
разрушение целостного представления о мире. Факты утрачивают то специфическое 
качество, которое имели бы, будучи составными частями общей картины, и 
приобретают абстрактный, количественный характер; каждый факт превращается 
просто в еще один факт, причем существенным кажется лишь то, больше мы их знаем 
или меньше. В этом смысле воздействие кино, радио и газет поистине 
катастрофично: сообщения о бомбардировке городов и гибели тысяч людей бесстыдно 
сменяются - или даже прерываются - рекламой мыла или вина; тот же диктор, тем 
же внушительным голосом, в той же авторитетной манере, в какой он только что 
излагал вам серьезность политической ситуации, теперь просвещает свою аудиторию 
относительно достоинств мыла именно той фирмы, которая заплатила за передачу; 
хроника позволяет себе показывать торпедированные корабли вперемежку с 
выставками мод; газеты описывают любимые блюда или банальные изречения новой 
кинозвезды с такой же серьезностью, как и крупные события в области науки или 
искусства, и так далее. 
Все это приводит к тому, что мы теряем подлинную связь с услышанным; оно нас 
как бы не касается. Мы перестаем волноваться, наши эмоции и критическое 
суждение заторможены; наше отношение ко всему, что происходит в мире, 
становится безразличным. Во имя "свободы" жизнь утрачивает какую бы то ни было 
целостность; она состоит теперь из массы мелких кусочков, отдельных один от 
другого и не имеющих никакого смысла в совокупности. Индивид оказывается перед 
грудой этих кусочков, как ребенок перед мозаичной головоломкой; с той разницей, 
что ребенок знает, что такое дом, и может различить его части на своих кубиках, 
а взрослый не видит смысла того "целого", части которого попали ему в руки. Он 
ошарашено и испуганно разглядывает эти кусочки и не знает, что с ними делать. 
Все сказанное об утрате оригинальности в мыслях и в чувствах относится и к 
желаниям. Это особенно трудно заметить; может показаться, что у современного 
человека нет недостатка в желаниях, что он знает, чего хочет, и единственная 
его проблема - невозможность все свои желания выполнить. Вся наша энергия 
уходит на достижение того, чего мы хотим, и большинство людей никогда не 
задумы