жет иметь все, что хочет, но 
лишь при том условии, что не захочет выбраться из клетки. В результате у 
выросшего ребенка часто развивается глубокий страх перед любовью, потому что 
для него "любовь" означает плен и заточение. 
Многим мыслителям садизм казался меньшей загадкой, чем мазохизм. То, что 
человек стремится подавить других, считалось хотя и не "хорошим", но вполне 
естественным делом. Гоббс принимал в качестве "общей склонности всего 
человеческого рода" существование "вечного и беспрестанного желания все большей 
и большей власти, длящегося до самой смерти" (2) . Это "желание власти" не 
представлялось ему чем-то демоническим, а было для него вполне рациональным 
следствием человеческого стремления к наслаждению и безопасности. От Гоббса и 
до Гитлера, видящего в стремлении к господству логический результат 
биологически обусловленной борьбы за существование, жажда власти считалась 
самоочевидной составной частью природы человека. Но мазохистские наклонности, 
направленные против самого себя, кажутся загадкой. Как понять, что люди 
стремятся принизить себя, ослабить, причинить себе вред и, более того, получают 
от этого удовольствие? Не противоречит ли явление мазохизма всему нашему 
представлению о психической жизни человека, которая направлена, как 
предполагается, к наслаждению и самосохранению? Как объяснить, что некоторых 
людей привлекает то, от чего все мы стремимся избавиться, что они сами тянутся 
к боли и страданию? 
Существует явление, доказывающее, что страдание и слабость могут быть целью 
человеческих стремлений: это - мазохистское извращение. Здесь мы обнаруживаем, 
что люди вполне сознательно хотят страдать - тем или иным образом, - и 
наслаждаются своим страданием. При мазохистском извращении человек, например, 
испытывает половое возбуждение, когда другой человек причиняет ему боль. Это не 
единственная форма мазохистского извращения; часто ищут не физической боли как 
таковой, а возбуждение и удовлетворение вызываются состоянием физической 
беспомощности. Нередко мазохисту нужна лишь моральная слабость: чтобы с ним 
разговаривали, как с маленьким ребенком, или чтобы его каким-либо образом 
унижали и оскорбляли. В садистском извращении удовлетворение достигается с 
помощью соответствующих механизмов: через причинение другому человеку 
физической боли, унижение действием или словом. 
Мазохистское извращение - с его сознательным и намеренным наслаждением через 
унижение или боль - привлекло внимание психологов и писателей раньше, чем 
мазохистский характер (так называемый моральный мазохизм). Однако с течением 
времени стало ясно, что сексуальное извращение и те мазохистские тенденции, 
которые мы описали прежде, чрезвычайно близки; что оба типа мазохизма, по сути, 
представляют собой одно и то же явление. 
Некоторые психологи считали, что, раз существуют люди, которые хотят 
подчиняться и страдать, должен быть и какой-то "инстинкт", направленный к этой 
цели. К тому же выводу пришли и социологи, например Фирканд. Фрейд был первым, 
кто попытался дать этому явлению глубокое теоретическое объяснение. Сначала он 
думал, что садомазохизм является в основе явлением сексуальным. Наблюдая 
садистско-мазохистские проявления у маленьких детей, он предположил, что 
садомазохизм представляет собой "частичное проявление" сексуального инстинкта, 
необходимую фазу, через которую этот инстинкт проходит в процессе своего 
развития. Он полагал, что садистско-мазохистские тенденции у взрослых 
обусловлены задержкой психосексуального развития человека на раннем уровне либо 
последующей регрессией к этому уровню. В дальнейшем Фрейду стало ясно значение 
тех явлений, которые он назвал моральным мазохизмом: стремлений не к 
физическому, а к душевному страданию. Он подчеркивал : также тот факт, что 
мазохистские и садистские тенденции всегда встречаются вместе, несмотря на их , 
кажущуюся противоположность. Затем его точка зрения на феномен мазохизма 
изменилась. Он предположил, что существует биологически обусловленная тенденция 
к разрушению, которая может быть направлена против других или против себя 
самого, - так называемый "инстинкт смерти" - и что мазохизм в основе является 
следствием этого инстинкта. Далее, Фрейд предположил, что этот инстинкт смерти, 
не поддающийся прямому наблюдению, амальгамируется с половым инстинктом; и в 
этом соединении проявляется в виде мазохизма, если направлен против себя, или в 
виде садизма, если направлен против других. Это смешение ограждает человека от 
опасного действия, которое оказывал бы инстинкт смерти в чистом виде; то есть, 
согласно Фрейду, если бы человек не мог связать свой инстинкт смерти с половым 
инстинктом, то у него остался бы только один выбор: уничтожать других или себя 
самого. Эта теория в корне отличается от первоначальных предположений Фрейда. 
Если прежде садомазохизм представлялся явлением, в основе своей сексуальным, то 
в новой теории он выступает как явление, в принципе несексуальное; сексуальный 
фактор возникает в нем лишь за счет смешения инстинкта смерти с половым 
инстинктом. 
Фрейд в течение многих лет почти не уделял внимания явлению несексуальной 
агрессии; в системе Альфреда Адлера тенденции, о которых мы говорим, заняли 
центральное место. Однако он рассматривает их не как мазохизм и садизм, а как 
"чувство неполноценности" и "стремление к власти". Адлер видит лишь 
рациональную сторону этих явлений. В то время как мы говорим об иррациональной 
тенденции к самоуничижению, он считает комплекс неполноценности адекватной 
реакцией на действительную неполноценность, такую, как врожденные недостатки 
человека или общая слабость ребенка. В то время как мы считаем, что стремление 
к власти является проявлением иррациональной настроенности управлять другими 
людьми, он смотрит на это стремление только с рациональной стороны и говорит о 
нем как об адекватной реакции, направленной на защиту индивида от опасностей, 
проистекающих из его неуверенности и неполноценности. Здесь, как и везде, Адлер 
не может заглянуть дальше целенаправленно