их сил от внешних воздействий, - я 
полагаю, что читателю будет полезно прежде всего ознакомиться с основными 
принципами нашего подхода к проблеме и с главными различиями между этим 
подходом и классическими концепциями Фрейда (3). 
Фрейд принял традиционную установку, противопоставляющую человека и общество, а 
также традиционную доктрину о порочности человеческой натуры. По Фрейду, 
человек в своей основе антисоциален. Общество должно приручать его, позволять 
ему какое-то удовлетворение его биологических - и поэтому непреодолимых - 
потребностей; но главная задача общества состоит в очищении и ограничении 
основных, низменных импульсов человека. В результате такого подавления этих 
импульсов происходит нечто волшебное: подавленные наклонности превращаются в 
стремления, имеющие культурную ценность, и таким образом становятся основой 
культуры. Этот странный переход от подавленного состояния к цивилизованному 
поведению Фрейд обозначил словом "сублимация". Если степень подавления сильнее 
способности к сублимации, то индивиды становятся невротиками и подавление нужно 
ослабить. Но вообще существует обратная зависимость между удовлетворением 
человеческих стремлений и культурой: чем больше подавление, тем больше 
достижений культуры (и больше опасность невротических расстройств). В теории 
Фрейда отношение индивида к обществу является, по существу, статичным: индивид 
остается, в общем, одним и тем же, изменяясь лишь постольку, поскольку общество 
усиливает нажим на его естественные наклонности (тем самым принуждая к большей 
сублимации) либо допускает их более полное удовлетворение (тем самым приносит в 
жертву культуру). 
Фрейд не избежал ошибки своих предшественников, формулировавших так называемые 
основные инстинкты человека. Его концепция человеческой натуры является в 
основном отражением тех важнейших стремлений, которые проявляются в современном 
человеке. В концепции Фрейда индивид его культуры представляет "человека" 
вообще; а страсти и тревоги, характерные для человека в нашем обществе, 
возводятся в ранг неизменных сил, коренящихся в биологической природе человека. 

Можно привести множество примеров, иллюстрирующих сказанное (например, 
рассмотреть социальную основу враждебности в современном человеке, эдипова 
комплекса, или так называемого комплекса кастрации у женщин), но я хотел бы 
остановиться только на одном, поскольку это важно для всей концепции человека 
как существа социального. Фрейд всегда рассматривает человека в его отношениях 
с другими, но эти отношения представляются ему аналогичными тем экономическим 
отношениям, какие характерны для капиталистического общества. Каждый работает 
для себя, сам по себе, на свой риск и - первоначально - вне сотрудничества с 
остальными. Но он не Робинзон Крузо; ему эти остальные необходимы как 
покупатели, рабочие или работодатели; он должен покупать и продавать, давать и 
брать. Эти отношения регулируются рынком, идет ли речь о товарах или о рабочей 
силе. Таким образом, индивид, первоначально одинокий, входит в экономические 
отношения с другими людьми для достижения лишь одной цели - продать или купить. 
Фрейдова концепция человеческих отношений, по сути, копирует систему отношений 
экономических. Индивид является нам с полным набором биологически обусловленных 
потребностей, которые должны быть удовлетворены. Чтобы их удовлетворить, 
индивид вступает в отношения с другими. Таким образом, другие всегда являются 
"объектами", служат лишь средством для достижения цели: для удовлетворения 
каких-то стремлений, которые существуют в индивиде до того, как он вошел в 
контакт с другими. Поле человеческих взаимоотношений, по Фрейду, аналогично 
рынку; оно определяется обменом удовлетворения биологических потребностей. При 
этом связь с другим индивидом всегда является лишь средством достижения цели, а 
не целью как таковой. 
В противоположность точке зрения Фрейда анализ, предложенный в этой книге, 
основан на предположении, что ключевой проблемой психологии является особого 
рода связанность индивида с внешним миром, а не удовлетворение или фрустрация 
тех или иных человеческих инстинктивных потребностей. Более того, мы 
предполагаем, что связь между человеком и обществом не является статичной. 
Нельзя представлять дело так, будто, с одной стороны, мы имеем индивида с 
определенным набором естественных потребностей, а с другой - отдельно и 
независимо от него - общество, которое эти потребности удовлетворяет или 
подавляет. Конечно, существуют определенные потребности, общие для всех, 
обусловленные природой, - голод, жажда, секс, - но те стремления, которые 
приводят к различию человеческих характеров, - любовь или ненависть, жажда 
власти или тяга к подчинению, влечение к чувственному наслаждению или страх 
перед ним - все они являются продуктами социального процесса. Самые прекрасные, 
как и самые уродливые, наклонности человека не вытекают из фиксированной, 
биологически обусловленной человеческой природы, а возникают в результате 
социального процесса формирования личности. Иными словами, общество 
осуществляет не только функцию подавления, хотя и эту тоже, но и функцию 
созидания личности. Человеческая натура - страсти человека и тревоги его - это 
продукт культуры; по сути дела, сам человек - это самое важное достижение тех 
беспрерывных человеческих усилий, запись которых мы называем историей. 
Главная задача социальной психологии состоит как раз в том, чтобы понять 
процесс формирования человека в ходе истории. Почему происходят изменения в 
человеческом характере при переходе от одной исторической эпохи к другой? 
Почему дух Возрождения отличается от духа средневековья? Почему человеческий 
характер в условиях монополистического капитализма уже не таков, каким был в 
XIX веке? Социальная психология должна объяснить, почему возникают новые 
способности и новые страсти, хорошие и дурные. Так, например, мы обнаруживаем, 
что с эпохи Возрождения и до наших дней люди преисполнены пылким стремлением к 
славе. Эт