стремление, которое кажется столь естественным, было совсем 
нехарактерно для человека средневекового общества '. За тот же период в людях 
развилось осознание красоты природы, которого прежде просто не существовало (4) 
. В странах Северной Европы начиная с XVI века в людях развилась неуемная 
страсть к труду, которой до того не было у свободного человека. 
Но не только люди создаются историей - история создается людьми. Разрешение 
этого кажущегося противоречия и составляет задачу социальной психологии (5). 
Она должна показать не только, как новые страсти, стремления и заботы возникают 
в результате социальных процессов, но и как человеческая энергия, в этих 
специфических формах ее проявления, в свою очередь становится активной силой, 
формирующей эти социальные процессы. Так, например, стремление к славе и успеху 
и потребность в труде явились силами, без которых не мог бы развиться 
современный капитализм; без этих стимулов никто не смог бы вести себя в 
соответствии с экономическими и социальными требованиями современной 
торгово-промышленной системы. 
Фрейд представлял себе историю как результат действия психических сил, не 
подверженных социальному влиянию. Из вышеизложенного ясно, что точка зрения, 
представленная в данной работе, отличается от точки зрения Фрейда, поскольку мы 
подчеркиваем свое несогласие с его интерпретацией. Вместе с тем мы подчеркиваем 
свое несогласие и с теми теориями, которые отрицают роль человеческого фактора 
в динамике общественного развития. Это относится не только к социологическим 
теориям, которые прямо стремятся убрать из социологии любые психологические 
проблемы, - как у Дюркгейма и его школы, - но и к тем, которые так или иначе 
связаны с бихевиористской психологией. Общей ошибкой всех этих теорий является 
убеждение, что у человеческой натуры нет своей динамики, что психические 
изменения можно объяснить лишь как развитие новых "привычек", возникающих в 
процессе адаптации к изменившимся условиям. 
Эти теории, якобы признающие психологический фактор, сводят его до уровня 
простого отражения определенных стандартов поведения в данном, определенном 
обществе. Лишь динамическая психология, основы которой были заложены Фрейдом, 
может помочь нам на деле понять человеческий фактор, а не только признать его 
на словах. Хотя фиксированной "человеческой природы" не существует, мы не можем 
рассматривать человеческую натуру как нечто беспредельно пластичное; как нечто 
готовое приспособиться к любым условиям без развития своей психической 
изменчивости. Хотя натура человека и является продуктом исторической эволюции, 
она включает в себя и определенные наследственные механизмы, имеет определенные 
законы; психология должна эти механизмы и законы раскрыть. 
Для полного понимания того, что было сказано до сих пор, и всего того, что 
последует ниже, здесь было необходимо определить понятие адаптации. 
Одновременно мы покажем, какой смысл вкладывается в понятие психических 
механизмов и законов. 
Целесообразно различать "статическую" и "динамическую" адаптацию. Статической 
мы называем такую адаптацию, при которой характер человека остается неизменным 
и лишь появляются какие-то новые привычки, например переход от китайского 
способа еды палочками к европейскому - вилкой и ножом. Китаец, приехав в 
Америку, приспосабливается к этому новому для него обычаю, но такая адаптация 
сама по себе вряд ли приведет к изменению его личности - ни новых черт 
характера, ни новых стремлений он не приобретет. 
Примером динамической адаптации может послужить такая, когда ребенок 
подчиняется строгому, суровому отцу; он слишком боится отца, чтобы поступать 
иначе, и становится "послушным". В то время как он приспосабливается к 
неизбежной ситуации, в нем что-то происходит. Может развиться интенсивная 
враждебность по отношению к отцу, которую он будет подавлять, ибо не только 
проявить, но даже осознать ее было бы слишком опасно. Эта подавленная 
враждебность - хотя она никак не проявляется - становится динамическим фактором 
его характера. Она может усилить страх ребенка перед отцом и тем самым повести 
к еще большему подчинению; может вызвать беспредметный бунт - не против 
кого-либо конкретно, а против жизни вообще. Здесь, как и в первом случае, 
индивид приспосабливается к внешним условиям, но такое приспособление изменяет 
его; в нем возникают новые стремления, новые тревоги. Любой невроз - это пример 
подобной динамической адаптации к таким условиям, которые являются для индивида 
иррациональными - особенно в раннем детстве - и, вообще говоря, 
неблагоприятными для роста и развития ребенка. Аналогично 
социально-психологические явления, проявляющиеся у целых общественных групп и 
сопоставимые с невротическими, например наличие явно выраженных разрушительных 
или садистских импульсов, иллюстрируют динамическую адаптацию к социальным 
условиям, иррациональным и вредным для взрослых людей. Почему такие явления 
нельзя считать невротическими, мы обсудим позднее. 
Кроме вопроса о том, какого рода адаптация имеет место в том или ином случае, 
необходимо ответить и на другие вопросы: что именно заставляет людей 
приспосабливаться почти к любым, хоть сколь-нибудь приемлемым условиям жизни и 
где границы этой приспособляемости? Прежде всего мы обращаем внимание на то, 
что одни черты человеческой натуры являются более гибкими, а другие - менее. Те 
черты характера, те стремления, которые отличают людей друг от друга, проявляют 
чрезвычайно широкую эластичность. Дружелюбие или враждебность и 
разрушительность, жажда власти или стремление к подчинению, отчужденность, 
тенденция к самовозвеличению, скупость, тяга к чувственным наслаждениям или 
страх перед ними - все эти и многие другие стремления и страхи, которые можно 
обнаружить в человеке, развиваются как реакции на определенные условия жизни. 
Они достаточно устойчивы; превратившись в черты человеческого характера, они 
исчезают или трансформируются в другие побуждения с большим трудом. Но эти же 
черты харак