чувствами страха и незначительности масса средних 
американцев, хорошо видно из популярности мультфильмов о Микки-Маусе. Один и 
тот же сюжет этих фильмов - при всем многообразии вариантов - состоит в том, 
что кого-то крошечного преследует нечто подавляюще сильное, огромное, угрожая 
убить или проглотить малыша. Малыш удирает, в конце концов ему удается спастись 
или даже как-то навредить своему врагу. Люди не стали бы постоянно смотреть 
одно и то же, пусть и в разных вариациях, если бы этот сюжет не затрагивал 
чего-то очень близкого их собственной эмоциональной жизни. Очевидно, что 
крошечное создание, преследуемое жестоким и сильным врагом,- это сам зритель; 
именно так чувствует себя ом, с такой ситуацией он отождествляет свою 
собственную. Но конечно, это не могло бы иметь постоянной притягательности, 
если бы не было счастливого финала. Зритель переживает все свои страхи, свое 
чувство ничтожности, но под конец получает утешительное ощущение: несмотря ни 
на что, он все-таки спасется и даже победит сильного врага. Однако - и в этом 
состоит весьма существенная и грустная сторона "счастливого конца" - его 
спасение зависит главным образом от его способности удирать и от непредвиденных 
случайностей, мешающих чудовищу поймать его. 
Положение, в котором находится индивид в наши дни, предсказывали уже 
дальновидные мыслители прошлого века. Кьеркегор описал беспомощного индивида, 
раздираемого мучительными сомнениями, подавленного чувствами одиночества и 
ничтожности. Ницше наглядно изобразил приближающийся нигилизм, воплотившийся в 
нацизме, и написал портрет "сверхчеловека" как отрицание потерянного и 
ничтожного человека, какого он видел в действительности. Тема бессилия человека 
нашла наиболее яркое выражение в творчестве Франца Кафки. В своем "Замке" он 
изображает человека, который хочет войти в контакт с таинственными обитателями 
замка; предполагается, что они подскажут ему, как жить, укажут его место в мире.
 Вся его жизнь состоит из отчаянных попыток встретиться с ними, но это ему так 
и не удается; и он остается один с чувством полнейшей безнадежности и пустоты. 
Эти чувства изоляции и бессилия прекрасно отражены в следующем отрывке из 
дневника Джулиана Грина: "Я знал, что мы мало значим в сравнении с Вселенной, я 
знал, что мы - ничто; но быть столь безмерно ничтожным - это одновременно и 
подавляет и утешает. Эти числа, эти расстояния, которые человек не в состоянии 
даже представить себе,- они ошеломляют. Так есть ли хоть что-нибудь, за что мы 
можем ухватиться? Среди того хаоса иллюзий, в который мы бросаемся очертя 
голову, есть только одна истинная вещь, и это - любовь. Все остальное - ничто, 
пустота. Мы заглядываем в огромную черную бездну. И нам страшно" . 
Однако чувство изоляции и бессилия индивида, выраженное этими авторами и 
ощущаемое множеством так называемых невротиков, нормальным средним человеком 
совершенно не осознается. Осознать его слишком страшно - и человек прячет его 
под рутиной своих повседневных дел, под признанием, которое он находит в личных 
или общественных связях, под деловым успехом и целым рядом развлечений - 
"повеселиться", "пообщаться", "покататься" и т.д. Но от свиста в темноте 
светлее не станет. Одиночество, страх и потерянность остаются; люди не могут 
терпеть их вечно. Они не могут без конца влачить бремя "свободы от"; если они 
не в состоянии перейти от свободы негативной к свободе позитивной, они 
стараются избавиться от свободы вообще. Главные пути, по которым происходит 
бегство от свободы,- это подчинение вождю, как в фашистских странах, и 
вынужденная конформизация, преобладающая в нашей демократии. 
Прежде чем перейти к описанию этих двух социально обусловленных путей "бегства",
 я должен попросить читателя вникнуть вместе со мной в тонкости психологических 
механизмов этого "бегства". С некоторыми из этих механизмов мы уже встречались 
в предыдущих главах; но чтобы полностью понять психологическое значение фашизма,
 а также автоматизирующего человека конформизма в современных демократиях, 
необходимо не только иметь общее представление о психологических явлениях, но и 
конкретно знать, как они происходят. 
Это может показаться лишним отступлением от темы, но без него не обойтись. Без 
знания социального и культурного фона нельзя правильно понять психологические 
проблемы, но точно так же нельзя понять социальные явления, не зная действия 
лежащих в их основе психологических механизмов. В следующей главе мы 
проанализируем эти механизмы, выясним, что происходит с индивидом, и покажем, 
как в попытках избавиться от одиночества и бессилия мы готовы отказаться от 
собственной личности, либо подчиняясь новым формам власти, либо подстраиваясь 
под общепринятые шаблоны поведения. 
(1) Эта проблема подробнее рассматривается в статье автора "Эгоизм и любовь к 
себе" . 
(2) Близкую формулировку любви дает в своих лекциях Салливен. Он утверждает, 
что для предподросткового возраста характерно возникновение в межличностных 
взаимоотношениях импульсов, ведущих к особой удовлетворенности - "через 
другого" (товарища). Любовь он рассматривает как такую ситуацию, при которой 
удовлетворение любимого так же важно и желательно, как удовлетворение самого 
любящего. 
(3) Это слово обозначает "наниматель" и одновременно "использователь" (от 
глагола t о employ использовать).- Прим. перев. 
(4) Основы понимания проблемы отчуждения заложены Гегелем и Марксом. Ср., в 
частности, введенные Марксом понятия "товарный фетишизм" и "отчужденный труд". 
(5) Изложенный здесь анализ самоуважения был отчетливо сформулирован в 
неопубликованной лекции Эрнеста Шехтеля "Самооценка и Дпродажа" личности" 
(6) Первое издание книги вышло в 1941 году, до распространения телевидения.- 
Прим. перев. 
Глава 5 
МЕХАНИЗМЫ "БЕГСТВА"
Мы довели свое исследование до наших дней и должны были бы перейти к обсуждению 
психологического значения фашизма, к обсуждению того, что означает свобода в 
авторитарных системах и в нашей демократии. Однако истинность всех наших 
рассуждений зависит от истинности психологических предпосылок, на которые мы 
опираемся,