вида, где вся 
ответственность лежит на самом человеке, а не на власти, которая могла бы дать 
ему то, чего он не добился сам. Эта сторона учений Лютера и Кальвина 
заслуживает самой высокой оценки, поскольку они явились одним из источников 
развития политической и духовной свободы в современном обществе, того развития, 
особенно в англосаксонских странах, которое неразрывно связано с идеями 
пуританства. 
Другой аспект современной свободы - это изоляция и бессилие, которые она 
принесла индивиду; и этот аспект тоже уходит корнями в протестантство, как и 
аспект независимости. Поскольку эта книга посвящена главным образом восприятию 
свободы как бремени и опасности, дальнейший анализ, преднамеренно односторонний,
 будет подчеркивать ту сторону учений Лютера и Кальвина, в которой лежат истоки 
этого негативного аспекта свободы: их учение о том, что человек по природе 
своей порочен и бессилен. 
Лютер полагал, что зло внутренне присуще природе человека и направляет его волю,
 так что ни один человек не способен совершить что-либо доброе, исходя из 
собственной природы. Природа человека зла и порочна. Одна из основных концепций 
всего мышления Лютера - это представление о природной греховности человека, его 
полной неспособности по собственной воле выбрать добро. В этом духе он начинает 
свой комментарий к "Посланию к римлянам" апостола Павла: "Цель этого послания - 
разрушить, искоренить и уничтожить всякую плотскую мудрость и праведность, 
сколь бы ни казались они замечательны и чистосердечны в наших или в чужих 
глазах... Главное, чтобы наша мудрость и праведность, раскрытые перед глазами 
нашими, были вырваны с корнем из сердца нашего и из нашей суетной души" (22). 
Это убеждение в низменности и беспомощности человека, в его неспособности 
совершить что-либо доброе по собственной воле, согласно Лютеру, является одним 
из главных условий ниспослания божьей благодати. Лишь если человек унизит себя, 
откажется от своей воли, от своей гордыни, только тогда снизойдет на него 
милость господня. "Потому что бог хочет спасти нас не нашей собственной, но 
внешней праведностью и мудростью; праведностью, идущей не от нас и не 
рождающейся в нас, но приходящей к нам из другого места... Итак, должна быть 
усвоена праведность, приходящая к нам только извне и вполне чуждая нам самим" 
(23). 
Еще более радикально Лютер выразил бессилие человека семью годами позже, в 
своем памфлете "Рабство воли", направленном против Эразма, защищавшего свободу 
воли. "...Так что человеческая воля подобна скотине между двумя всадниками. 
Сядет на нее бог, она хочет и идет, как хочет бог; как сказано в псалмах: "Как 
скот был я пред Тобою. Но я всегда с Тобою" (пс. 72.22, 23). Сядет на нее 
сатана, она хочет и идет, как хочет сатана. Не в ее силах выбрать, к какому 
всаднику бежать или какого искать, но они сами состязаются, кто возьмет ее и 
удержит". Лютер заявляет, что если кто-нибудь не хочет "оставить эту тему (о 
свободе воли) вообще (что было бы всего безопаснее и всего религиознее), то 
можно со спокойной совестью сказать ему: понимай это в том смысле, что человеку 
дана "свободная воля" не по отношению к высшим, но лишь по отношению к 
существам ниже его... Богобоязненный человек не имеет "свободной воли": он 
пленник, раб и слуга воли Господа или воли сатаны" (24). Учение о том, что 
человек - бессильное орудие в руках божьих, что он в основе своей порочен, что 
его единственная задача - подчиниться воле господней, что бог может спасти его 
непостижимым актом правосудия - все эти учения не могли быть окончательным 
ответом для человека, столь преследуемого отчаянием, беспокойством и сомнением 
и в то же время столь страстно жаждавшего уверенности, как Лютер. В конце 
концов он нашел ответ на свои сомнения. В 1518 году его осенило откровение: 
человек не может спастись собственными добродетелями; он не должен даже 
размышлять, угодны ли господу его труды, но он может быть уверен в своем 
спасении, если у него есть Х вера. Веру дает человеку бог, и, если человек 
испытал однажды несомненное субъективное переживание веры, он может быть уверен 
в своем спасении. Человек в своем отношении к богу является, по существу, 
воспринимающей стороной. Как только он воспринимает благодать господню в 
переживании веры, тотчас природа его меняется, поскольку в акте веры он 
воссоединяется с Христом, и праведность Христова заменяет его собственную 
праведность, утраченную в грехопадении Адама. Но никогда в жизни человек не 
может стать вполне праведным, потому что его природная порочность никогда не 
исчезает окончательно . 
Доктрина Лютера о вере как о несомненной субъективной гарантии спасения на 
первый взгляд кажется разительно противоречащей тому острому чувству 
неуверенности, которое было характерно для самого Лютера и для его учения до 
1518 года. Но психологически этот переход от сомнения к уверенности отнюдь не 
противоречив, а причинно обусловлен. Вспомним, что было сказано о характере его 
сомнений. Это не были сомнения рациональные, возникшие из свободы мысли и 
дерзнувшие поставить под вопрос общепринятые взгляды; это были иррациональные 
сомнения, вытекающие из изоляции и беспомощности индивида, который относится к 
миру с ненавистью и тревогой. Такие иррациональные сомнения не могут быть 
устранены рациональными ответами; они могут лишь исчезнуть, в том случае если 
индивид становится неотъемлемой частью осмысленного мира. Если же этого не 
произошло, как не произошло с Лютером и с тем классом, который он представлял, 
то сомнения могут быть лишь подавлены, так сказать, загнаны внутрь; а это можно 
сделать лишь при помощи некоей формулы, обещающей полную уверенность. 
Страстное стремление к уверенности, какое мы находим у Лютера, отражает не 
искреннюю веру, а необходимость подавить невыносимое сомнение. Решение Лютера - 
это сегодняшнее решение очень многих людей, хотя они мыслят не в богословских 
терминах: уверенность достигается отказом от своей изолированной личности, 
превращением себя в орудие могущественн