книге "По ту сторону цепей иллюзии" я рассмотрел отношение между мыслями двух 
великих теоретиков динамической науки о человеке - Маркса и Фрейда. 
Надеюсь, что это издание "Бегства от свободы" будет способствовать дальнейшему 
возрастанию интереса к динамической социальной психологии, побуждая молодых 
людей посвятить себя этой области науки, вызывающей столь живой 
интеллектуальный интерес именно потому, что она - в начале своего развития. 
Эрих Фромм
Глава 1 
СВОБОДА - ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА?
Новую историю Европы и Америки обусловили усилия, направленные на завоевание 
свободы от политических, экономических и духовных оков, которые связывали 
человека. Угнетенные, мечтавшие о новых правах, боролись за свободу против тех, 
кто отстаивал свои привилегии. Но когда определенный класс стремился к своему 
собственному освобождению, он верил, что борется за свободу вообще, и, таким 
образом, мог идеализировать свои цели, мог привлечь на свою сторону всех 
угнетенных, в каждом из которых жила мечта об освобождении. Однако в ходе 
долгой, по существу, беспрерывной борьбы за свободу те классы, которые поначалу 
сражались против угнетения, объединялись с врагами свободы, едва лишь победа 
была завоевана и появлялись новые привилегии, которые нужно было защищать. 
Несмотря на многочисленные поражения, свобода в целом побеждала. Во имя ее 
победы погибло много борцов, убежденных в том, что лучше умереть за свободу, 
чем жить без нее. Такая гибель была наивысшим утверждением их личности. 
Казалось, история уже подтвердила, что человек способен управлять собой, сам 
принимать решения, думать и чувствовать так, как ему кажется верным. Полное 
развитие способностей человека казалось той целью, к которой быстро приближал 
процесс общественного развития. Стремление к свободе выразилось в принципах 
экономического либерализма, политической демократии, отделения церкви от 
государства и индивидуализма в личной жизни. Осуществление этих принципов, 
казалось, приближало человечество к реализации данного стремления. Оковы 
спадали одна за другой. Человек сбросил иго природы и сам стал ее властелином; 
он сверг господство церкви и абсолютистского государства. Ликвидация внешнего 
принуждения казалась не только необходимым, но и достаточным условием для 
достижения желанной цели - свободы каждого человека. 
Первую мировую войну многие считали последней битвой, а ее завершение - 
окончательной победой свободы: существовавшие демократии, казалось, усилились, 
а взамен прежних монархий появились новые демократии. Но не прошло и нескольких 
лет, как возникли новые системы, перечеркнувшие все, что было завоевано веками 
борьбы, казалось, навсегда. Ибо сущность этих новых систем, практически 
полностью определяющих и общественную, и личную жизнь человека, состоит в 
подчинении всех совершенно бесконтрольной власти небольшой кучки людей. 
На первых порах многие успокаивали себя мыслью, что победы авторитарных систем 
обусловлены сумасшествием нескольких личностей и что как раз это сумасшествие и 
приведет со временем к падению их режимов. Другие самодовольно полагали, что 
итальянский и германский народы прожили в демократических условиях слишком 
недолгий срок и поэтому надо просто подождать, пока они достигнут политической 
зрелости. Еще одна общепринятая иллюзия - быть может, самая опасная из всех - 
состояла в убеждении, что люди вроде Гитлера якобы захватили власть над 
государственным аппаратом лишь при помощи вероломства и мошенничества, что они 
и их подручные правят, опираясь на одно лишь грубое насилие, а весь народ 
является беспомощной жертвой предательства и террора. 
За годы, прошедшие со времени победы фашистских режимов, ошибочность этих точек 
зрения стала очевидной. Нам пришлось признать, что в Германии миллионы людей 
отказались от своей свободы с таким же пылом, с каким их отцы боролись за нее; 
что они не стремились к свободе, а искали способ от нее избавиться; что другие 
миллионы были при этом безразличны и не считали, что за свободу стоит бороться 
и умирать. Вместе с тем мы поняли, что кризис демократии не является сугубо 
итальянской или германской проблемой, что он угрожает каждому современному 
государству. При этом совершенно несущественно, под каким знаменем выступают 
враги человеческой свободы. Если на свободу нападают во имя антифашизма, то 
угроза не становится меньше, чем при нападении во имя самого фашизма (1) . Эта 
мысль настолько хорошо выражена Джоном Дьюи, что я приведу здесь его слова: 
"Серьезная опасность для нашей демократии состоит не в том, что существуют 
другие, тоталитарные государства. Опасность в том, что в наших собственных 
личных установках, в наших собственных общественных институтах существуют те же 
предпосылки, которые в других государствах привели к победе внешней власти, 
дисциплины, единообразия и зависимости от вождей. Соответственно поле боя 
находится и здесь, в нас самих, и в наших общественных институтах" (2). 
Если мы хотим бороться с фашизмом, то мы должны его понимать. Домыслы нам не 
помогут, а повторение оптимистических формул столь же неадекватно и бесполезно, 
как ритуальный индейский танец для вызывания дождя. 
Кроме проблемы экономических и социальных условий, способствовавших 
возникновению фашизма, существует и проблема человека как таковая, которую 
также нужно понять. Целью настоящей книги как раз и является анализ тех 
динамических факторов в психике современного человека, которые побуждают его 
добровольно отказываться от свободы в фашистских государствах и которые так 
широко распространены в миллионных массах нашего собственного народа. 
Когда мы рассматриваем человеческий аспект свободы, когда говорим о стремлении 
к подчинению или к власти, прежде всего возникают вопросы: 
Что такое свобода в смысле человеческого переживания? Верно ли, что стремление 
к свободе органически присуще природе человека? Зависит ли оно от условий, в 
которых живет человек, от степени развития индивида, достигнутого в 
определенном