сле. Такая форма выражения неестественна. В 
рассматриваемом случае выражение "У меня есть идея [я имею идею]" означает "Я 
думаю", "Я представляю себе это таким образом". Выражение "У меня есть желание" 
означает "Я желаю", "У меня есть намерение" -- "Я хочу" и т.д.". 
Через столетие после того, как Дю Маре обратил внимание на явление употребления 
существительных вместо глаголов, та же проблема обсуждалась Марксом и Энгельсом 
в книге "Святое семейство", но более радикальным образом. Их критика 
"критической критики" Бауэра включает небольшое, но очень важное эссе о любви, 
в котором цитируется такое утверждение Бауэра: "Любовь... есть жестокая богиня, 
которая, как и всякое божество, стремится завладеть всем человеком и не 
удовлетворяется до тех пор, пока человек не отдает ей не только свою душу, но и 
свое физическое "я". Ее культ -- это страдание, вершина этого культа -- 
самопожертвование, самоубийство". В ответ Маркс и Энгельс пишут: Бауэр 
"превращает" любовь в "богиню", и притом "жестокую богиню", тем. что из 
любящего человека, из любви человека он делает человека любви,-- тем, что он 
отделяет от человека "любовь" как особую сущность и как таковую наделяет ее 
самостоятельным бытием" [К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.2, с.22-23]. Маркс и 
Энгельс указывают здесь на важную особенность -- подмену глагола 
существительным. Существительное "любовь" как некое понятие для обозначения 
действия "любить" отделяется от человека как субъекта действия. Любовь 
превращается в богиню, в идола, на которого человек проецирует свою любовь; в 
результате этого процесса отчуждения он перестает испытывать любовь, его 
способность любить выражается теперь поклонением "богине любви". Человек 
перестает быть активным, чувствующим -- он превращается в отчужденного 
идолопоклонника. 
Современное словоупотребление
Даже сам Дю Маре не мог предвидеть, каковы будут языковые изменения в будущем и 
какие масштабы приобретет за два столетия, прошедшие после опубликования его 
работы, тенденция заменять глаголы существительными. Приведем типичный, хотя, 
возможно, и несколько утрированный пример из современного языка. Представим 
себе, что некто, нуждающийся в консультации психоаналитика, начинает свою 
беседу с ним таким образом: "Доктор, у меня есть проблема, у меня бессонница. Я 
имею прекрасный дом, чудесных детей, у меня счастливый брак, но я испытываю 
беспокойство". Вероятно, несколько десятков лет тому назад этот пациент сказал 
бы "я обеспокоен" вместо "у меня есть проблема", "я не могу заснуть" вместо "у 
меня бессонница", "я счастлив в браке" вместо "у меня счастливый брак". 
Современный речевой стиль свидетельствует о наличии большой степени отчуждения. 
Когда я говорю "у меня есть проблема" вместо "я обеспокоен", субъективный опыт 
как бы исключается: "я" как субъект переживания заменяется на объект обладания. 
Я преобразовал свое чувство в некий объект, которым я владею, а именно в 
проблему. Но слово "проблема" -- это абстрактное обозначение всякого рода 
трудностей, с которыми мы сталкиваемся. Я не могу иметь потому что это не вещь, 
которой можно обладать, в то время как проблема мною владеть может. Другими 
словами, я сам себя превратил в "проблему", и теперь мое творение владеет мною. 
Подобный способ выражаться свидетельствует о скрытом, бессознательном 
отчуждении. 
Можно, конечно, заметить, что бессонница -- это такой же симптом физического 
состояния, как боль в горле или зубная боль, и поэтому мы как будто имеем такое 
же право сказать "у меня бессонница", как и "у меня болит горло". И все же эти 
выражения несколько различны: боль в горле или зубная боль -- это телесные 
ощущения, которые могут быть разными по силе, но психическая сторона в них 
выражена слабо. У меня может быть боль в горле, поскольку у меня есть горло, и 
может быть зубная боль, потому что у меня есть зубы. Бессонница же является не 
телесным ощущением, а неким психическим состоянием. Если я говорю "у меня 
бессонница" вместо "я не могу уснуть", то я выражаю таким образом свое желание 
освободиться от ощущений тревоги, беспокойства и напряжения, которые не 
позволяют мне уснуть, т.е. бороться с явлением психического порядка, как если 
бы это был симптом физического состояния. 
Рассмотрим еще один пример: выражение "У меня большая любовь к вам". Это 
выражение бессмысленно, так как любовь -- это не вещь, которой можно обладать, 
а процесс, определенная внутренняя деятельность, субъектом которой является сам 
человек. Я могу любить, могу быть влюбленным, но, любя, я ничем не обладаю. В 
действительности, чем меньше я имею, тем больше я способен любить. 
Происхождение терминов
"Иметь" -- простое слово на первый взгляд. Каждый человек что-нибудь имеет: 
тело1, одежду, жилище и т.д., вплоть до того, чем владеют современные мужчины и 
женщины: автомобилем, телевизором, стиральной машиной и многим другим. 
Практически невозможно жить, ничего не имея. Почему же в таком случае обладание 
должно быть проблемой? Тем не менее история слова иметь свидетельствует о том, 
что оно представляет собой настоящую проблему. По-видимому, многие считают, что 
"иметь" -- самая естественная категория существования человека, но они будут 
удивлены, узнав, что слово "иметь" во многих языках отсутствует. Так, в 
древнееврейском понятие "я имею" передается косвенной формой "это относится ко 
мне". 
 
1Следует хотя бы вкратце отметить, что и к своему телу можно относиться по 
принципу бытия, воспринимая его как живое; ведь обычно говорят: "Я -- это мое 
тело", а не "У меня есть тело", именно о таком отношении к телу свидетельствует 
весь опыт чувственного восприятия. 
 
Фактически в большинстве языков понятие "обладание" выражается именно таким 
образом. Интересно отметить, что в процессе развития многих языков конструкция 
"это относится ко мне" заменялась конструкцией "я имею", а обратный процесс, 
как указал Эмиль Бенвенист, не происходил1. Этот