разумными и активными. Мы должны стать теми, кем мы можем быть. Это следует 
понимать в том смысле, что добро потенциально присуще нашей природе. Под 
"добром" Спиноза понимает "то, что составляет для нас, как мы, наверное, знаем, 
средство к тому, чтобы все более и более приближаться к предначертанному нами 
образу человеческой природы; "зло" же -- это то, что, как мы, наверное, знаем, 
препятствует нам достичь такого образа" ["Этика", 4, Предисловие]. Радость -- 
это добро; печаль (tristitia), что лучше перевести как "скорбь", "уныние",-- 
это зло. Радость -- это добродетель, печаль -- грех. 
Таким образом, радость -- это то, что мы должны испытывать в процессе движения 
к цели стать самим собой. 
Грех и прощение
В классических иудаистском и христианском учениях грех отождествляется с 
неповиновением воле божьей. Это со всей очевидностью вытекает из 
распространенного представления о первородном грехе как о неповиновении Адама. 
Правда, в отличие от христианской религии, в иудаизме неповиновение Адама 
считается не "первородным" грехом, который наследуют все его потомки, а лишь 
первым грехом, не обязательно распространяющимся на потомков. 
И все же чаще всего неповиновение воле божьей -- какой бы она ни была -- есть 
грех. В этом нет ничего удивительного: Бог в этой части Библии предстает 
непререкаемым авторитетом, созданным по образу и подобию Царя Царей. Тем более 
мы не должны удивляться, учитывая, что почти с момента свое; о зарождения 
церковь приспосабливалась к существующему социальному строю, а при феодализме, 
как и сейчас, при капитализме, нуждалась и нуждается для осуществления своих 
функций в строгом соблюдении паствой установленных законоположений, независимо 
от того, отвечали они истинным интересам людей или нет. И дело не в том, 
насколько суровыми или либеральными были законы и каковы были средства 
принуждения к их выполнению. Гораздо важнее другое: люди должны бояться 
авторитета не только в лице начальника, который "носит пистолет". Этого страха 
недостаточно, чтобы обеспечить должное функционирование государства. Страх 
следует интернализовать и придать неповиновению моральный и религиозный аспекты 
-- назвать его грехом. 
Люди соблюдают законы не только из-за страха наказания, но и потому, что 
неповиновение вызывает у них чувство вины. Избавиться от этого чувства можно, 
получив прощение, которое должно исходить от самой власти. Условия такого 
прощения могут быть: раскаяние согрешившего, его наказание, принятие грешником 
этого наказания и тем самым подчинение закону. Установившаяся 
последовательность: грех (неповиновение) -> чувство вины -> снова смирение 
(наказание) -> прощение --- представляет собой порочный круг, так как каждый 
акт неповиновения ведет к усилению повиновения. И лишь немногие не дают 
усмирить себя таким образом. Героем этих немногих является Прометей. Он, 
несмотря на то, что Зевс наказал его с невероятной жестокостью, не покорился и 
не чувствовал себя виновным. Прометей знал, что взять огонь у богов и отдать 
его людям -- это акт сострадания; он не повиновался богам, но и не согрешил. 
Подобно другим любимым героям (мученикам) человеческого рода. Прометей нарушил 
традицию отождествления непослушания с грехом. 
Но общество состоит не из одних героев. И пока столы накрыты лишь для 
меньшинства, а большинство должно служить .целям этого меньшинства и 
довольствоваться остатками барского стола, следует культивировать отношение к 
неповиновению как к греху. И действовавшие сообща государство и церковь 
культивировали такое отношение, так как они должны были защищать свои иерархии. 
Государству была необходима религия как идеология, отождествляющая 
неповиновение с грехом; церковь же нуждалась в верующих, которых государство 
воспитывало в духе повиновения. И церковь, и государство использовали институт 
семьи, назначение которой -- воспитание ребенка в повиновении, начиная с самого 
первого проявления им своеволия (вначале эти усилия направляются на соблюдение 
правил личной гигиены). Необходимо отучить ребенка от проявления своеволия, 
чтобы подготовить его к будущей взрослой жизни, в которой ему следует вести 
себя должным образом как гражданину. 
Грех в общепринятом теологическом и житейском смысле -- это понятие, 
принадлежащее авторитарной структуре, которая характерна именно для модуса 
обладания. То главное, что делает нас людьми,-- это власть которой мы 
подчиняемся. Достичь благоденствия своей собственной творческой деятельностью 
нельзя, оно достигается пассивным подчинение ем властям предержащим и следующим 
отсюда их одобрением. У нас есть лидер (светский или духовный: король или 
королева или Бог), в которого мы верим; нам гарантирована безопасность, пока мы 
никто. И пусть подчинение далеко не всегда осознается, оно может быть сильным 
или слабым, психическая и социальная структуры могут быть не полностью, а лишь 
частично авторитарными -- все это не должно скрывать от нас того факта, что мы 
живем в мире обладания поскольку, поскольку мы интернализуем авторитарную 
структуру нашего общества. 
Как очень точно подметил Альфонс Ауэр, Фома Аквинский придает концепции власти, 
неповиновения и греха гуманистический характер: грех понимается не как 
повиновение иррациональной власти, а как нарушение благоденствия человека1. Так 
Фома Аквинский утверждает: "Мы не можем оскорбить Бога, разве что действуя 
против своего собственного блага" (S.c. gent. 3, 122). Чтобы правильно понять 
позицию Фомы Аквинского, следует учесть, что для него человеческое благо (bonum 
humanum) определяется не произвольными, чисто субъективными желаниями, и не 
инс