стояния можно 
было достичь под влиянием таких страстей, которые хотя и не чужды человеку, но, 
однако же, патологичны, так как в действительности не ведут к адекватному 
решению человеческих проблем. Такие страсти не соответствуют развитию и 
совершенствованию человека, а, напротив, ведут к его деградации. Наслаждения 
радикальных гедонистов, удовлетворение все новых желаний, удовольствия, 
представляемые современным обществом,-- все это в той или иной степени 
возбуждает, но не приносит радости. А отсутствие радости заставляет искать все 
новых, все более возбуждающих удовольствий. 
В описанном смысле положение современного общества можно уподобить положению 
евреев три тысячи лет тому назад. Обращаясь к народу Израиля, Моисей сказал: 
"Ты не служил Господу, Богу твоему, с веселием и радостью сердца, при изобилии 
всего" [Второзаконие, XXVIII, 47]. Творческая деятельность сопровождается 
радостью. Это не "пиковое переживание", которое возникает внезапно и внезапно 
же исчезает. Это, скорее, эмоциональное "плато" -- то состояние, которое 
сопутствует проявлению самых важных человеческих способностей. Радость -- это 
не сиюминутное пламя, это розное горение бытия. 
После того, как был достигнут так называемый пик удовольствия, наступает 
чувство печали -- ведь хотя мы и испытывали возбуждение, внутри нас не 
произошло никаких изменений. Наши внутренние силы не возросли. Просто была 
сделана попытка прервать скуку неплодотворной деятельности и на миг 
сконцентрировать всю свою энергию, все свои возможности, за исключением разума 
и любви, в едином порыве. Другими словами, была предпринята попытка стать 
сверхчеловеком. Как будто и удалось достичь минуты торжества, но затем пришла 
очередь испытать горечь печали -- ведь внутри человека не изменилось ничего. 
"После совокупления животное печально" ("Post coitum animal triste est") -- эти 
слова могут быть отнесены к сексу без любви, т.е. достижению "пикового 
переживания" сильнейшего возбуждения -- и волнующего, и доставляющего 
наслаждение,-- за которым неминуемо следует разочарование, ведь все уже позади. 
В сексуальной сфере радость возможна лишь тогда, когда физическая и духовная 
близость составляют целое, т.е. любовь. 
Разумеется, в тех религиозных и философских системах, которые провозглашают 
целью жизни бытие, радость играет главенствующую роль. Буддизм, отвергая 
удовольствие, состояние нирваны рассматривает как состояние радости, что 
находит выражение в изображениях и описаниях смерти Будды. (Я весьма 
признателен покойному Д.Т.Судзуки за то, что он направил мое внимание в этом 
плане на известную картину, изображающую смерть Будды.) 
Ветхий завет и более поздние иудаистские сочинения предостерегают от 
удовольствий, получаемых людьми от удовлетворения алчности, радость же 
считается тем состоянием, которое должно сопровождать бытие. Псалтырь завершают 
пятнадцать псалмов, составляющих единый великий гимн радости, причем внутренняя 
динамика псалмов такова: вначале -- страх и печаль, сменяющиеся затем радостью 
и весельем1. Суббота -- это день радости, и по пришествии Мессии в настроении 
будет преобладать радость. В книгах пророков радость выражается в следующих 
отрывках: "Тогда девица будет веселиться в хороводе, и юноши и старцы вместе; и 
изменю печаль их на радость..." [Иеремия, XXXI,13] и "И в радости будете 
черпать воду из источников спасения" [Исайя, XXII, 3]. Бог называет Иерусалим 
"городом радости моей" [Иеремия, XLIX, 25]. 
 
1Эти псалмы проанализированы мной в книге "Вы будете как боги". 
 
То же самое подчеркивается и в Талмуде: "Радость, проистекающая из исполнения 
заповеди, есть единственный путь к духу святому" [Брахот, 31 а]. В Талмуде 
радости придается столь большое значение, что даже предписывается прервать 
недельный траур, которым отмечают смерть близких родственников, для радостного 
празднования Субботы. 
Хасидизм, заповедь которого "Служи Богу с радостью" была взята из псалмов, 
характеризуется тем, что одной из самых важных установок образа жизни хасидов 
была радость, а печаль и угнетенное состояние духа считались признаком духовных 
заблуждений, чуть ли не явным грехом. 
В христианстве центральное место также занимают веселье и радость -- об этом 
даже говорит само название Евангелия -- Благовествование. В Новом завете 
радость -- это отказ от обладания, тогда как печаль сопутствует каждому, кто 
цепляется за собственность [см., например, Евангелие от Матфея, XIII, 44 и XIX, 
22]. 
Иисус много раз подчеркивал, что радость -- это то чувство, которое 
сопровождает бытие. В своей последней речи обращенной к апостолам, Иисус так 
говорит о радости: "Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость 
ваша будет совершенна" [Евангелие от Иоанна, XV, 11]. 
В учении Мейстера Экхарта, как отмечалось выше, радость также придается 
огромное значение. Вот одно из самых прекрасных и поэтических выражений его 
мысли о творческой силе смеха и радости... "Когда Бог улыбается в душе и душа в 
ответ улыбается Богу, тогда зарождаются образы Троицы. Гиперболизируя, можно 
сказать, что когда отец улыбается сыну, а сын в ответ улыбается отцу, эта 
улыбка рождает удовольствие, это удовольствие рождает радость, эта радость 
рождает любовь, а любовь рождает образы [Троицы], один из которых есть Святой 
дух" [Blakney, c.245]. 
Спиноза в своей антропологической этической системе также отводит радости 
главное место. По его мнению, радость -- это "переход человека от меньшего 
совершенства к большему" ["Этика", 3, опр.,2,3]. 
До конца понять утверждения Спинозы можно только в том случае, если 
рассматривать их в контексте всей его философской системы. Во избежание полной 
деградации мы должны стремиться приблизиться "к образу человеческой природы", а 
это значит, что мы должны стремиться стать как можно более свободными,