иоды перемирия, которые были в XIX и XX вв., можно 
охарактеризовать как хроническое состояние воины между основными силами, 
действующими на исторической арене. Мир как состояние прочных гармоничных 
отношений между народами возможен лишь при условии, что структура обладания 
уступит место структуре бытия. Сама мысль о возможности мира на фоне постоянной 
борьбы за обладание и прибыли является иллюзией, причем опасной иллюзией, так 
как она мешает людям осознать следующую альтернативу: либо радикальное 
изменение своего характера, либо бесконечные войны. Эта альтернатива возникла 
уже давно, но лидеры сделали ставку на войну, а народ пошел за ними. Если же 
говорить о сегодняшнем дне и дне завтрашнем, то немыслимое увеличение 
разрушительной силы новых видов вооружений уже не оставляет выбора -- быть или 
не быть войне,-- теперь речь может идти только о взаимном уничтожении. 
Все, что говорилось о войне между народами, в равной степени относится и к 
классовой борьбе. В обществах, основанных на принципе обладания и алчности, во 
все времена существовала борьба между классами, в особенности между 
эксплуататорскими и эксплуатируемыми. Лишь там, где не было эксплуатации, не 
было и классовой борьбы. Но даже в самом богатом обществе, существующем по 
принципу обладания, не может не быть классов. И, как уже отмечалось ранее, если 
желания ничем не ограничены, то и самое развитое производство не в состоянии 
поспевать за стремлением каждого иметь больше, чем у соседа. Понятно, что более 
сильные, умные или те, кому благоприятствовали какие-то обстоятельства, будут 
пытаться занять привилегированное положение и использовать в своих интересах 
более слабых, применив насилие или заставив поддаться на уговоры. Угнетенные 
классы будут пытаться свергнуть правящие классы и т.д.; классовая борьба может 
со временем стать менее ожесточенной, но она не прекратится до тех пор, пока 
алчность живет в человеческом сердце. 
При ориентации на бытие частная собственность не имеет аффективного значения, 
поскольку нет необходимости иметь то, от чего получаешь удовольствие или чем 
просто пользуешься. При ориентации на бытие не один человек, а миллионы людей 
способны разделить радость, которую может дать один и тот же объект,-- ведь 
никому не нужно обладать им, никто не хочет иметь его для того, чтобы 
наслаждаться им. Это позволяет не только избежать борьбы, но создает условия 
для одной из самых глубоких форм человеческого счастья -- счастья разделенной 
радости. Мало что так объединяет людей (не ограничивая при этом их 
индивидуальности), как общее восхищение человеком и общая любовь к нему, 
общность идей, наслаждение одним и тем же музыкальным произведением, картиной 
или каким-либо символом, соблюдение одних и тех же ритуалов и, наконец, общее 
горе. Подобные общие переживания создают и поддерживают основы отношений между 
двумя индивидами; на них основаны все великие религиозные, политические и 
философские движения. Разумеется, все это справедливо лишь в том случае, если 
наши любовь и восхищение искренни и неподдельны. Когда религиозные и 
политические движения превращаются в консервативные, когда бюрократия управляет 
людьми с помощью угроз и внушений, тогда разделенная радость становится не 
более чем вещью и не обогащает наших переживаний. 
И хотя природа создала как бы прототип -- или, может быть, символ -- 
разделенного наслаждения, а именно половой акт, в действительности он далеко не 
всегда становится взаимным наслаждением; зачастую партнеры настолько 
нарциссичны, настолько поглощены собой, испытывают столь сильные 
собственнические инстинкты, что можно говорить лишь об одновременном, а не о 
разделенном наслаждении. 
Между тем природа предлагает нам и менее сомнительный символ, позволяющий 
провести грань между обладанием и бытием. Эрекция полового члена сугубо 
функциональна. Мужчина не имеет эрекцию как какую-то собственность или 
постоянное качество (можно лишь догадываться, сколько мужчин хотели бы, чтобы 
это было так). Половой член находится в состоянии эрекции до тех пор, пока 
мужчина испытывает возбуждение и желание. И если какая-либо причина мешает 
испытывать возбуждение, мужчина не имеет ничего. Эрекцию, в отличие от всех 
других видов поведения, нельзя ни подделать, ни изобразить. Один из самых 
выдающихся, хотя и малоизвестных психоаналитиков, Джордж Гроддек говорил, что 
каждый мужчина в конечном счете является мужчиной лишь в течение нескольких 
минут, все остальное время он -- мальчишка. Гроддек не имеет в виду, что 
мужчина становится мальчиком во всех других проявлениях своей жизни, он 
подразумевал лишь тот единственный аспект, в котором большинство мужчин видят 
доказательство своей принадлежности к мужскому полу (см. мою работу "Секс и 
характер", 1943). 
Радость -- удовольствие
Жизненная сила сотворяет радость -- так учил Мейстер Экхарт. Слово "радость" 
современный читатель воспринимает, как правило, в значении "удовольствие". 
Между тем эти понятия существенно различаются, особенно применительно к 
принципам бытия и обладания. Понять это различие отнюдь не легко, ибо мы живем 
в мире "безрадостных удовольствий". 
Что же такое удовольствие? Это слово употребляется в разных значениях, но в 
наиболее распространенном понимании его следует определить как удовлетворение 
какого-либо желания, не требующее усилий (затрат жизненной силы). Таким 
удовольствием -- и очень сильным -- может быть и удовольствие от успеха в 
обществе; от крупного заработка; выигрыша в лотерее или на скачках; обычное 
сексуальное удовольствие; удовольствие от вкусной и обильной еды; это 
приподнятое настроение, вызванное алкоголем или наркотиками; состояние транса; 
удовольствие от удовлетворения садистских наклонностей, жажды убийства и 
уничтожения живого. 
Человек, чтобы считать себя богатым или знаменитым, конечно, должен проявить 
определенную активность, т.е. деловую хватку, одного происхождения здесь мало. 
Достигнув цели, он может испытывать "волнение", "глубочайшее удовлетворение" -- 
он достиг "наивысшей точки", некоего "пика". Но какого пика? Может быть, пика 
удовлетворения, экстаза или разнузданности? А ведь подобного с