веческой  страстью.  Он  вынес  это впечатление из изучения клинического
материала; повсеместность табу на инцест послужила дополнительным аргументом
в пользу этого тезиса. Однако все значение открытия Фрейда выявляется тогда,
когда  мы  переносим  этот  вывод  с  сексуальной  сферы  на   межличностные
отношения.  Сущность  инцеста  не  в  сексуальном  стремлении к членам одной
семьи.  Это стремление в том виде,  как  его  находят,  есть  лишь  одно  из
выражений  гораздо  более  глубокого  и  фундаментального желания оставаться
ребенком,  привязанным к тем оберегающим фигурам, из которых мать - первая и
самая  важная.  Плод  живет  вместе с матерью и за счет нее;  и акт рождения
является всего лишь первым шагом  к  свободе  и  независимости.  Дитя  после
рождения  все  еще  во  многих  отношениях  неотъемлемая  часть матери;  его
рождение в качестве  независимого  человека  занимает  многие  годы  -  этот
процесс   продолжается   фактически  всю  жизнь.  Отсечение  пуповины  не  в
физическом,  а в психологическом смысле - великий вызов развитию человека, а
также самая трудная его задача.  Пока человек соединен этими первоначальными
нитями с матерью,  отцом,  семьей,  он чувствует себя в безопасности. Он все
еще  плод,  кто-то  другой  за него отвечает.  Он не желает быть "отдельным"
существом,  облеченным ответственностью за свои действия, обязанным выносить
суждения,  "брать жизнь в собственные руки".  Оставаясь ребенком, человек не
только избегает фундаментальной тревоги,  необходимо возникающей при  полном
осознании своего Я как отдельного существа,  но также радуется безопасности,
теплу и несомненной близости;  но он платит за  это  высокую  цену.  Ему  не
удается  стать  полноценным  человеческим  существом,  развить способность к
разуму и любви;  он остается  зависимым  и  сохраняет  чувство  непрочности,
которое  проявляется,  как  только первичным нитям угрожает разрыв.  Все его
умственные и эмоциональные действия связаны с авторитетом первичной  группы;
поэтому его убеждения и интуиции ему не принадлежат.  Он чувствует симпатию,
но это животная симпатия,  тепло стойла,  а не человеческая любовь,  которая
предполагает в качестве своего условия свободу и независимость.  Инцестуозно
ориентированный человек способен к чувству близости с теми, с кем он знаком,
но  не  способен  тесно  связать  себя  с  "незнакомцем",  то  есть с другим
человеческим существом как таковым.  В такой ориентации все чувства  и  идеи
оцениваются не в терминах добра и зла,  истины и лжи, а в терминах знакомого
и незнакомого.  Когда Иисус говорил:  "...ибо я пришел разделить человека  с
отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее" (Мф. 10: 35), он
не имел в виду проповедь  ненависти  к  родителям,  но  высказывал  в  самой
недвусмысленной  и  резкой  форме  тот  принцип,  что  человек,  чтобы стать
человеком, должен порвать инцестуозные связи и обрести свободу.
  Привязанность к родителям - только одна,  хотя и наиболее фундаментальная,
форма инцеста; в процессе социальной эволюции домашними и родными становятся
племя,  нация,  раса,  государство,  класс,  политическая партия,  множество
других институциональных форм и организаций.  Здесь и корни  национализма  и
расизма,  которые,  в свою очередь, суть симптомы человеческой неспособности
воспринимать себя  и  других  людей  в  качестве  свободных  существ.  Можно
сказать,  что развитие человечества идет в направлении от инцеста к свободе.
В этом - ключ к объяснению универсальности табу на инцест.  Человечество  не
смогло бы прогрессировать,  если бы не отводило от матери,  отца и братьев с
сестрами  потребность  человека  в  близости.  Любовь  к  жене  предполагает
преодоление инцестуозных желаний: "Потому оставит человек отца своего и мать
свою и прилепится к жене своей..." (Быт.  2: 24). Но значение табу на инцест
выходит   далеко  за  эти  пределы.  Развитие  разума  и  всех  рациональных
ценностных суждений требует,  чтобы человек преодолел  инцестуозность  с  ее
основанными на знакомстве критериями правильного и неправильного.
  Объединение мелких групп в более крупные,  с биологическими  последствиями
этого  объединения,  было бы невозможным без табу на инцест.  Неудивительно,
что цель,  столь настоятельная с  точки  зрения  социальной  эволюции,  была
защищена  сильными  и  универсальными  табу.  Но,  хотя  мы и продвинулись в
преодолении инцеста,  человечество еще далеко от того,  чтобы победить  его.
Группировки,  с которыми человек чувствует инцестуозную связь, стали больше,
и область свободы расширилась,  но связь  с  этими  большими  объединениями,
заменяющими  клан  и  земли предков,  все еще очень сильна.  И только полное
преодоление инцестуозности позволит достичь братства людей.
  Подведем итоги.  Утверждение Фрейда,  что Эдипов комплекс, инцестуозность,
есть "сердцевина невроза", имеет огромное значение для проблемы психического
здоровья, если мы освободим его от узкой формулировки в сексуальных терминах
и будем  понимать  шире,  в  плане  межличностных  отношений.  Фрейд  и  сам
указывал,  что  имеет  в виду нечто выходящее за сферу сексуального (*).  По
сути дела, его мысль, что человек должен покинуть отца и мать и развиваться,
чтобы иметь дело с реальностью, составляет главный аргумент против религии в
"Будущем одной  иллюзии",  где  религия  подвергается  критике  за  то,  что
связывает человека, делает его зависимым и не дает достигнуть наивысшей цели
человеческого существования - свободы и независимости.

  (* Юнг в своих ранних работах ясно  и  убедительно  показал  необходимость
такой ревизии фрейдовской концепции и