прета к другому, 
выполнить вместо одного церемониала другой. Он может сместить навязчивое 
состояние, но не устранить его. Способность всех симптомов сдвигаться подальше 
от своей первоначальной формы является главной характерной чертой его болезни; 
кро– 
[26]
ме того, бросается в глаза, что противоположности (полярности), которыми полна 
душевная жизнь, в его состоянии проявляются особенно резко разделенными. Наряду 
с навязчивым состоянием положительного или отрицательного содержания в 
интеллектуальной области возникает сомнение, постепенно подтачивающее даже 
самое надежное в обычных условиях. Все вместе приводит ко все возрастающей 
нерешительности, отсутствию энергии, ограничению свободы. При этом страдающий 
навязчивым состоянием невротик исходно имеет весьма энергичный характер, часто 
чрезвычайно упрям, как правило, интеллектуально одарен выше среднего уровня. По 
большей части он достигает высокой степени этического развития, отличается 
чрезмерной совестливостью, корректен больше обыкновенного. Можете себе 
представить, каких трудов стоит хоть сколько-нибудь разобраться в этом 
противоречивом сочетании свойств характера и симптомов болезни. Пока мы и не 
стремимся ни к чему другому, как к пониманию некоторых симптомов этой болезни, 
к [приобретению] возможности их толкования.

Быть может, имея в виду наше обсуждение, вы захотите прежде узнать, как 
относится к проблемам невроза навязчивых состояний современная психиатрия. Но 
это бесполезное дело. Психиатрия дает различным навязчивым состояниям названия, 
но больше ничего не говорит о них. Зато она подчеркивает, что носители этих 
симптомов «дегенераты». Это мало удовлетворяет, это, собственно, оценка, 
суждение вместо объяснения. Нам следует знать, что именно у людей такого склада 
и встречаются всевозможные странности. Мы даже полагаем, что лица, у которых 
развиваются такие симптомы, должны быть от природы иными, чем другие люди. Но 
хотелось бы спросить: являются ли они более «дегенератами», чем другие 
нервнобольные, 
[27]
например, истерики или больные психозами? Характеристика, очевидно, опять 
слишком общая. И можно даже засомневаться в ее правильности, если узнаешь, что 
такие симптомы встречаются у замечательных людей с особенно высокой и полезной 
для общества работоспособностью. Обычно мы знаем мало интимного о наших 
образцово великих людях благодаря их собственной скрытности и лживости их 
биографов, но иногда бывает, что кто-то является таким фанатиком правды, как 
Эмиль Золя, и тогда мы узнаем, сколь многими странными навязчивыми привычками 
он страдал всю свою жизнь.
*
Тогда психиатрия нашла выход, говоря о Degeneres superieurs.** Прекрасно – но 
благодаря психоанализу мы узнали, что эти странные навязчивые симптомы, как 
другие недуги и у других людей, недегенератов, можно надолго устранить. Мне 
самому это неоднократно удавалось.

Хочу привести вам лишь два примера анализа навязчивого симптома, один из 
давнишнего наблюдения, который я не могу заменить лучшим, и другой, 
встретившийся мне недавно. Я ограничусь этим незначительным числом примеров, 
потому что при таком сообщении приходится быть очень обстоятельным, входить во 
все подробности.

Одна почти 30-летняя дама, страдавшая самыми тяжелыми навязчивыми явлениями, 
которой я, пожалуй, помог бы, если бы коварный случай не сорвал моей работы, – 
может быть, я еще расскажу вам об этом – несколько раз в день проделывала между 
прочим следующее странное навязчивое действие. 
Она
– * Тулуз Э. Эмиль Золя, медико-психологическое исследование. Париж, 1896.

** Высших дегенератах (франц.). – Прим. ред. перевода.


[28]
выбегала из своей комнаты в соседнюю, становилась там на определенное место у 
стоявшего посередине стола, звонила горничной, давала ей какое-нибудь 
незначительное поручение или отпускала ни с чем и затем убегала обратно. Это, 
конечно, не тяжелый болезненный симптом, но он мог все-таки вызвать любопытство.
 Объяснение явилось самым естественным, не допускающим возражений образом, 
исключающим всякое вмешательство со стороны врача. Я совершенно не представляю 
себе, как бы я мог прийти к какому-либо предположению о смысле этого 
навязчивого действия, к какому-либо предположению относительно его толкования. 
Сколько я ни спрашивал больную: «Почему вы это делаете, какой это имеет смысл?» 
– она отвечала: «Я не знаю». Но однажды, после того как мне удалось побороть ее 
важное принципиальное сомнение, она вдруг осознала и рассказала все, что имело 
отношение к навязчивому действию. Более десяти лет тому назад она вышла замуж 
за человека намного старше ее, который оказался импотентом в первую брачную 
ночь. Бесчисленное множество раз вбегал он из своей комнаты в ее, чтобы 
повторить попытку, но каждый раз безуспешно. Утром он