таких случаях не знают, с чего начать. В научной работе перспективнее 
обратиться к изучению того, что тебя окружает и что более доступно для 
исследования. Если это делать достаточно основательно, непредвзято и терпеливо, 
то, если посчастливится, даже такая весьма непритязательная работа может 
открыть путь к изучению великих проблем, поскольку как все связано со всем, так 
и малое соединяется с великим.

Вот так бы я рассуждал, чтобы пробудить ваш интерес к анализу кажущихся такими 
ничтожными ошибочных действий здоровых людей. А теперь поговорим с кем-нибудь, 
кто совсем не знаком с психоанализом, и спросим, как он объясняет происхождение 
этих явлений.

Прежде всего он, видимо, ответит: «О, это не заслуживает каких-либо объяснений; 
это просто маленькие случайности». Что же он хочет этим сказать? Выходит, 
существуют настолько ничтожные события, выпадающие из цепи мировых событий, 
которые с таким же успехом могут как произойти, так и не произойти? Если кто-то 
нарушит, таким образом, естественный детерминизм в одном-единственном месте, то 
рухнет все научное мировоззрение. Тогда можно 
[24]
поставить ему в упрек, что религиозное мировоззрение куда последовательнее, 
когда настойчиво заверяет, что ни один волос не упадет с головы без божьей воли 
[букв.: ни один воробей не упадет с крыши без божьей воли]. Думаю, что наш друг 
не будет делать выводы из своего первого ответа, он внесет поправку и скажет, 
что если эти явления изучать, то, естественно, найдутся и для них объяснения. 
Они могут быть вызваны небольшими отклонениями функций, неточностями в 
психической деятельности при определенных условиях. Человек, который обычно 
говорит правильно, может оговориться: 1) если ему нездоровится и он устал; 2) 
если он взволнован; 3) если он слишком занят другими вещами. Эти предположения 
легко подтвердить. Действительно, оговорки встречаются особенно часто, когда 
человек устал, если у него болит голова или начинается мигрень. В этих же 
условиях легко происходит забывание имен собственных. Для некоторых лиц такое 
забывание имен собственных является признаком приближающейся мигрени. В 
волнении также часто путаешь слова; захватываешь «по ошибке» не те предметы, 
забываешь о намерениях, да и производишь массу других непредвиденных действий 
по рассеянности, т. е. если внимание сконцентрировано на чем-то другом. 
Известным примером такой рассеянности может служить профессор из Fliegende 
Blдtter, который забывает зонт и надевает чужую шляпу, потому что думает о 
проблемах своей будущей книги. По собственному опыту все мы знаем о намерениях 
и обещаниях, забытых из-за того, что нас слишком захватило какое-то другое 
переживание.

Это так понятно, что, по-видимому, не может вызвать возражений. Правда, может 
быть, и не так интересно, как мы ожидали. Посмотрим же на эти ошибочные 
действия повнимательнее. Условия, которые, по предположению, необходимы для 
возникновения 
[25]
этих феноменов, различны. Недомогание и нарушение кровообращения являются 
физиологическими причинами нарушений нормальной деятельности; волнение, 
усталость, рассеянность – причины другого характера, которые можно назвать 
психофизиологическими. Теоретически их легко можно объяснить. При усталости, 
как и при рассеянности и даже при общем волнении, внимание распределяется таким 
образом, что для соответствующего действия его остается слишком мало. Тогда это 
действие выполняется неправильно или неточно. Легкое недомогание и изменения 
притока крови к головному мозгу могут вызвать такой же эффект, т. е. повлиять 
на распределение внимания. Таким образом, во всех случаях дело сводится к 
результатам расстройства внимания органической или психической этиологии.

Из всего этого для психоанализа как будто немного можно извлечь. У нас может 
опять возникнуть искушение оставить эту тему. Но при ближайшем рассмотрении 
оказывается, что не все ошибочные действия можно объяснить данной теорией 
внимания или, во всяком случае, они объясняются не только ею. Опыт показывает, 
что ошибочные действия и забывание проявляются и у лиц, которые не устали, не 
рассеяны и не взволнованы, разве что им припишут это волнение после сделанного 
ошибочного действия, но сами они его не испытывали. Да и вряд ли можно свести 
все к простому объяснению, что усиление внимания обеспечивает правильность 
действия, ослабление же нарушает его выполнение. Существует большое количество 
действий, чисто автоматических и требующих минимального внимания, которые 
выполняются при этом абсолютно уверенно. На прогулке часто не думаешь, куда 
идешь, однако не сбиваешься с пути и приходишь, куда хотел. Во всяком случае, 
обычно бывает так. Хороший пианист не думает о том, какие клави– 
[26]
ши ему нажимать. Он, конечно, может ошибиться, но если бы автоматическая игра 
способствовала увеличению числа ошибок, то именно виртуозы, игра которых 
совершенно автоматизирована благодаря упражнениям, ошибались бы чаще всех. Мы 
видим как раз обратное: многие действия совершаются особенно уверенно, если на 
них не обращать внимания, а ошибочное действие возникает именно тогда, когда 
правильности его выполнения придается особое значение и отвлечение внимания 
никак не предполагается. Можно отнести это на счет «волнения», но непонятно, 
почему оно не усиливает внимания к тому, что так хочется выполнить. Когда в 
важной речи или в разговоре из-за оговорки высказываешь противоположное тому, 
что хотел сказать, вряд ли это можно объяснить психофизиологической теорией или 
теорией в