ри размышлении, и исключает последнее. 
Некоторым легко дается такая установка, другие обнаруживают при таком опыте 
почти полную неспособность. Существует и более высокая степень свободы 
ассоциации, когда опускается также и это исходное представление и определяется 
только вид и род возникающей мысли, например, определяется свободно возникающее 
имя собственное или число. Эта 
возника-

–
1 Неизменно подчеркивая, что он является сторонником строжайшего детерминизма 
применительно к течению психических процессов, Фрейд имел в виду причинную 
обусловленность этих процессов психическими же силами или факторами. Советская 
психология отвергает подобное понимание детерминизма. Она рассматривает факты 
сознательной и бессознательной психической жизни в их обусловленности 
физиологическими и социальными факторами, не отрицая вместе с тем активность 
психического и, стало быть, его особую (несводимую к физиологическим и 
социальным механизмам) роль в регуляции поведения. 
[118]
ющая мысль может быть еще произвольнее, еще более непредвиденной, чем 
возникающая при использовании нашей техники. Но можно доказать, что она каждый 
раз строго детерминируется важными внутренними установками, неизвестными нам в 
момент их действия и так же мало известными, как нарушающие тенденции при 
ошибочных действиях и тенденции, провоцирующие случайные действия.

Я и многие другие после меня неоднократно проводили такие исследования с 
именами и числами, самопроизвольно возникающими в мыслях; некоторые из них были 
также опубликованы. При этом поступают следующим образом: к пришедшему в голову 
имени вызывают ряд ассоциаций, которые уже не совсем свободны, а связаны, как и 
мысли по поводу элементов сновидения, и это продолжают до тех пор, пока связь 
не исчерпается. Но затем выяснялись и мотивировка, и значение свободно 
возникающего имени. Результаты опытов все время повторяются, сообщение о них 
часто требует изложения большого фактического материала и необходимых подробных 
разъяснений. Возможно, самыми доказательными являются ассоциации свободно 
возникающих чисел; они протекают так быстро и направляются к скрытой цели с 
такой уверенностью, что просто ошеломляют. Я хочу привести вам только один 
пример с таким анализом имени, так как его, к счастью, можно изложить кратко.

Во время лечения одного молодого человека я заговариваю с ним на эту тему и 
упоминаю положение о том, что, несмотря на кажущуюся произвольность, не может 
прийти в голову имя, которое не оказалось бы обусловленным ближайшими 
отношениями, особенностями испытуемого и его настоящим положением. Так как он 
сомневается в этом, я предлагаю ему, не откладывая, самому провести такой опыт. 
Я знаю, что у него особенно много разного рода отношений с жен– 
[119]
щинами и девушками, и полагаю поэтому, что у него будет особенно большой выбор, 
если ему предложить назвать первое попавшееся женское имя. Он соглашается. Но к 
моему или, вернее, к его удивлению, на меня не катится лавина женских имен, а, 
помолчав, он признается, что ему пришло на ум всего лишь одно имя: Альбина. 
Странно, что же вы связываете с этим именем? Сколько Альбин вы знаете? 
Поразительно, но он не знает ни одной Альбины, и больше ему ничего не приходит 
в голову по поводу этого имени. Итак, можно было предположить, что анализ не 
удался; но нет, он был уже закончен, и не потребовалось никаких других мыслей. 
У молодого человека был необычно светлый цвет волос, во время бесед при лечении 
я часто в шутку называл его Альбина, мы как раз занимались выяснением доли 
женского начала в его конституции. Таким образом, он сам был этой Альбиной, 
самой интересной для него в это время женщиной.

То же самое относится к непосредственно всплывающим мелодиям, которые 
определенным образом обусловлены кругом мыслей человека, занимающих его, хотя 
он этого и не замечает. Легко показать, что отношение к мелодии связано с ее 
текстом или происхождением; но следует быть осторожным, это утверждение не 
распространяется на действительно музыкальных людей, относительно которых у 
меня просто нет данных. У таких людей ее появление может объясняться 
музыкальным содержанием мелодии. Но чаще встречается, конечно, первый случай. 
Так, я знаю одного молодого человека, которого долгое время преследовала 
прелестная песня Париса из Прекрасной Елены [Оффенбаха], пока анализ не обратил 
его внимания на конкуренцию «Иды» и «Елены», занимавшую его в то время.

Итак, если совершенно свободно возникающие мысли обусловлены таким образом и 
подчинены оп– 
[120]
ределенной связи, то тем более мы можем заключить, что мысли с единственной 
связью, с исходным представлением, могут быть не менее обусловленными. 
Исследование действительно показывает, что, кроме предполагаемой нами связи с 
исходным представлением, следует признать их вторую зависимость от богатых 
аффектами мыслей и интересов, комплексов, воздействие которых в настоящий 
момент неизвестно, т. е. бессознательно.

Свободно возникающие мысли с такой связью были предметом очень поучительных 
экспериментальных исследований, сыгравших в истории психоанализа достойную 
внимания роль.1 Школа Вундта предложила так называемый ассоциативный 
эксперимент, при 
котором

–
1 Изучение ассоциаций являлось одной из первых тем психологи