объяснении генезиса и закономерностей развития 
культуры.

Считая свои теоретические построения строго научными, Фрейд подвергает острой 
критике религиозное мировоззрение, а также субъективно-идеалистическую 
философию. Будучи бескомпромиссным атеистом, считая религию несовместимой с 
опытом и разумом, Фрейд развивает в этой лекции взгляды, высказанные им в 
работе «Будущность одной иллюзии» (1927), где религия трактуется как форма 
массового невроза, имеющая в основе психосексуальные отношения и отражающая 
желания и потребности детства. При этом он оставляет без внимания 
общественно-исторические истоки и функции религии, своеобразную 
представленность в религиозном сознании ценностных ориентации, порожденных 
жизнью людей в реальном, земном мире, особое понимание этими людьми своей 
зависимости от природных и социальных сил. Вместе с тем психоанализ дал импульс 
изучению сопряженных с религией личностных смыслов и переживаний, разработке 
проблем психологии религии. Решительно отграничивая религиозное мировоззрение 
от научного, Фрейд с полным основанием усматривает своеобразие научного 
мышления в том, что оно представляет собой деятельность особого рода, которая в 
неустанном поиске истины дает подлинную, а не иллюзорную картину реальности.

Наконец, наряду с религиозным и научным мировоззрением Фрейд выделяет еще одну 
его форму – философию. Он подвергает острой критике приобретшую на Западе 
доминирующее влияние субъективно-идеалистическую философию, исповедующую 
интеллектуальный анархизм. Игнорируя принцип согласованности знания с внешним 
бытием, это направление, согласно Фрейду, несмотря на попытки найти поддержку в 
новейших достижениях естественных наук (в частности, теории относительности), 
обнажает свою несостоятельность при первом же соприкосновении с практикой. 
Затем Фрейд обращается к другому философскому направлению – марксизму, сразу же 
отмечая, что «живейшим образом сожалеет о своей недостаточной ориентированности 
в нем». Заслуживает внимания признание Фрейдом того, что исследования Маркса 
завоевали неоспоримый авторитет. Фрейд не касается вопроса о влиянии 
марксистских идей на психоаналитическое направление, связанное с его именем. 
Между тем именно в эту эпоху ряд приверженцев его концепции (в том числе и 
некоторые практикующие психоаналитики) обратились к марксистскому учению о 
влиянии социальных условий на формирование личности. Цель этих исследований – 
преодоление версии классического психоанализа о предопределенности поведения 
человека древними инстинктами. Возник неофрейдизм, опиравшийся в критике Фрейда 
на заимствования из социальных идей Маркса. Фрейд неоднократно оговаривается, 
что его мнение по поводу марксистской философии носит дилетантский характер. И 
это верно. Именно это обстоятельство побудило Фрейда свести марксизм к доктрине,
 ставящей все проявления человеческой жизни в фатальную зависимость от 
экономических форм. Соответственно свое рассмотрение этого учения Фрейд, по 
существу, ограничивает указанным тезисом. С одной стороны, Фрейду приходится 
признать, что события в сфере экономики, техники, производства действительно 
изменяют ход человеческой истории, что сила марксизма в «проницательном 
доказательстве неизбежного влияния, которое оказывают экономические отношения 
людей на их интеллектуальные, этические и эстетические установки». С другой 
стороны, Фрейд возражает против того, чтобы считать «экономические мотивы» 
единственными детерминантами поведения. Но марксизм, как известно (вопреки тому,
 каким представлял его Фрейд), объясняя своеобразие и многообразие духовной 
жизни личности, никогда не относил всю сложность мотивационной сферы людей за 
счет диктата экономики. Полагая, будто, согласно марксизму, этим диктатом 
аннигилируется роль психологических факторов, Фрейд неадекватно оценивал 
историко-материалистическое воззрение на активность сознания как фактора, не 
только отражающего, но и преобразующего в качестве регулятора практических 
действий социальный мир. Именно принцип историзма позволяет понять истинную 
природу человеческих потребностей, влечений, мотивов, которые, вопреки Фрейду, 
преобразуются в процессе созидания материальных и духовных ценностей, а не 
изначально предопределены биологической конституцией организма. Отрицание 
социокультурных законов, которым подчинено поведение людей, неизбежно привело 
Фрейда к психологическому редукционизму, к сведению движущих пружин 
человеческого бытия к «инстинктивной предрасположенности» в виде 
психоэнергетики и психодинамики. Видя преимущество марксизма в том, что он 
«безжалостно покончил со всеми идеалистическими системами и иллюзиями», Фрейд в 
то же время инкриминирует марксизму создание новых иллюзий, прежде всего 
стремление вселить веру в то, что за короткий срок удастся изменить 
человеческую сущность и создать общество всеобщего благоденствия. Между тем 
марксистская теория общественно-исторического развития, открыв общие законы 
этого развития, никогда не предрекала ни сроки перехода от одной стадии к 
другой, ни конкретные формы реализации этих законов. Если марксистская теория 
обращалась к развитию общества как целостной системы, изменяющейся по присущим 
ей законам, то Фрейд, как это явствует из его критических замечаний, принимал 
за основу самодвижения социальной системы изъятый из этой целостности компонент,
 а именно влечения человека. Поэтому и изменившая облик мира социальная 
революция в России трактуется Фрейдом не в контексте всемирно-исторического 
развития человечества, а как «эффект перенесения агрессивных наклонностей 
бедных людей на богатых».

Неверно и мнение Фрейда, будто смысл социалистической революции в обещании 
создать такое общество,