даря этой осторожности большое облегчение. Да, но тут есть одна загвоздка. 
Наши диагнозы очень часто ставятся лишь со временем, они подобны распознаванию 
ведьм шотландским королем, о котором я читал у Виктора Гюго. Этот король 
утверждал, что обладает безошибочным методом определения ведьм. Он заставлял 
ошпарить ее кипятком в котле, а затем пробовал суп. После этого он мог сказать: 
«Это была ведьма» или: «Нет, это была не ведьма». Аналогичное происходит у нас, 
с той лишь разницей, что мы имеем дело с нарушениями. Мы не 
[450]
можем судить о пациенте, который пришел на лечение, или же о кандидате для 
обучения, пока не изучим его в течение нескольких недель или месяцев. Мы 
действительно покупаем кота в мешке. Пациент высказывает неопределенные общие 
жалобы, которые не позволяют поставить верный диагноз. По истечении этого 
критического времени может обнаружиться, что это неподходящий случай. Кандидата 
мы тогда отсылаем, пациента же оставляем на некоторое время, пытаясь увидеть 
его в более выгодном свете. Пациент мстит нам тем, что увеличивает список наших 
неудач, отвергнутый кандидат, если он параноик, – примерно тем, что сам 
начинает писать психоаналитические книги. Как видите, наша осторожность нам не 
помогла.

Боюсь, что эти детальные обсуждения уже не представляют для вас интереса. Но я 
бы сожалел еще больше, если бы вы подумали, что моим намерением было принизить 
ваше уважение к психоанализу как терапии. Возможно, я действительно неудачно 
начал; но я хотел как раз противоположного: извинить терапевтические 
ограничения анализа, указав на их неизбежность. С тем же намерением я обращаюсь 
к другому моменту, к тому упреку, что аналитическое лечение занимает несравнимо 
большее время. На это следует сказать, что психические изменения происходят как 
раз медленно; если они наступают быстро, неожиданно – это плохой признак. 
Действительно, лечение тяжелого невроза вполне может продлиться несколько лет, 
но в случае успеха задайте себе вопрос: сколько бы продлился недуг? Вероятно, 
десятилетие за каждый год лечения, это значит, болезнь вообще никогда бы не 
угасла, как мы часто видим у больных, которые не лечились. В некоторых случаях 
мы имеем основание вновь начать анализ через несколько лет, жизнь 
[451]
дает новые поводы для новых болезненных реакций, в промежутке же наш пациент 
был здоров. Просто первый анализ обнаружил не все его патологические 
предрасположенности, и естественно было прекратить анализ, после того как успех 
был достигнут. Есть также люди с тяжелыми нарушениями, которые всю свою жизнь 
находятся под аналитическим наблюдением и время от времени снова подвергаются 
анализу, но иначе эти лица вообще были бы неспособны к существованию, и нужно 
радоваться, что их можно поддерживать таким частичным и повторяющимся лечением. 
Анализ нарушений характера тоже отнимает много времени, а знаете ли вы 
какую-нибудь другую терапию, при помощи которой можно было бы взяться за эту 
задачу? Терапевтическое тщеславие может чувствовать себя не удовлетворенным 
этими данными, но ведь на примере туберкулеза и волчанки мы научились тому, что 
успеха можно достичь лишь тогда, когда терапия соответствует характеру недуга.

Я говорил вам, что психоанализ начал как терапия, но я хотел бы вам его 
рекомендовать не в качестве терапии, а из-за содержания в нем истины, из-за 
разъяснений, которые он нам дает, о том, что касается человека ближе всего, его 
собственной сущности, и из-за связей, которые он вскрывает в самых различных 
областях его деятельности. Как терапия он один из многих, может быть, prima 
inter pares.* Если бы он не имел своей терапевтической ценности, он не был бы 
открыт на больных и не развивался бы в течение более тридцати лет.

– * Первый среди равных (лат.) – Прим. пер.




[452]



ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ ЛЕКЦИЯ. О 
мировоззрении


(1)
Уважаемые дамы и господа! Во время нашей последней встречи мы занимались 
мелкими повседневными вопросами, как бы приводя в порядок все наше скромное 
хозяйство. Предпримем же теперь отважную попытку и рискнем ответить на вопрос, 
который неоднократно ставился с другой стороны, – ведет ли психоанализ к 
какому-то определенному мировоззрению и если ведет, то к какому.


–
(1) Последняя, 35-я лекция представляет особый интерес в том отношении, что она 
посвящена вопросам, затрагивающим область философии и религии, социологии и 
политики. Эта лекция выходит за пределы основных представлений Фрейда о 
концепциях психоанализа и технике истолкования на основе этих концепций 
детерминант и механизмов человеческого поведения. Фрейд сосредоточивается здесь 
на проблеме отношения психоанализа к религии, науке и, наконец, к мировоззрению,
 понятому как обобщающая интеллектуальная конструкция, исходя из единообразных 
принципов которой решаются основные проблемы бытия и познания.

Фрейд решительно утверждает, что психоанализ в качестве специальной науки не 
способен образовать особое мировоззрение, что он заимствует свои 
мировоззренческие принципы у науки. Между тем в действительности как ряд общих 
положений самого Фрейда, так и многие концепции его учеников не только имеют 
мировоззренческую направленность, что отчетливо выражено в их притязаниях на 
решение общих проблем, касающихся сознания человека, его отношения к природе и 
социальной среде, но и