интимному в его душевной жизни, ко всему тому, что он, как лицо социально 
самостоятельное, вынужден скрывать от других, а также к тому, в чем он как 
цельная личность не хочет признаться даже самому себе.

Таким образом, беседу врача, лечащего методом психоанализа, нельзя услышать 
непосредственно. Вы можете только узнать о ней и познакомитесь с психо– 
[11]
анализом в буквальном смысле слова лишь понаслышке. К собственному взгляду на 
психоанализ вам придется прийти в необычных условиях, поскольку сведения о нем 
вы получаете как бы из вторых рук. Во многом это зависит от того доверия, с 
которым вы относитесь к посреднику.

Представьте себе теперь, что вы присутствуете на лекции не по психиатрии, а по 
истории, и лектор рассказывает вам о жизни и военных подвигах Александра 
Македонского. На каком основании вы верите в достоверность его сообщений? 
Сначала кажется, что здесь еще сложнее, чем в психоанализе, ведь профессор 
истории не был участником походов Александра так же, как и вы; психоаналитик, 
по крайней мере, сообщает вам о том, в чем он сам играл какую-то роль. Но тут 
наступает черед тому, что заставляет нас поверить историку. Он может сослаться 
на свидетельства древних писателей, которые или сами были современниками 
Александра, или по времени жили ближе к этим событиям, т. е. на книги Диодора, 
Плутарха, Арриана и др.; он покажет вам изображения сохранившихся монет и 
статуй царя, фотографию помпейской мозаики битвы при Иссе. Однако, строго 
говоря, все эти документы доказывают только то, что уже более ранние поколения 
верили в существование Александра и в реальность его подвигов, и вот с этого и 
могла бы начаться ваша критика. Тогда вы обнаружите, что не все сведения об 
Александре достоверны и не все подробности можно проверить, но я не могу 
предположить, чтобы вы покинули лекционный зал, сомневаясь в реальности 
личности Александра Македонского. Ваша позиция определится главным образом 
двумя соображениями: во-первых, вряд ли у лектора есть какие-то мыслимые мотивы,
 побудившие выдавать за реальное то, что он сам не считает таковым, и, 
во-вторых, все доступные исторические книги ри– 
[12]
суют события примерно одинаково. Если вы затем обратитесь к изучению древних 
источников, вы обратите внимание на те же обстоятельства, на возможные 
побудительные мотивы посредников и на сходство различных свидетельств. 
Результаты вашего исследования наверняка успокоят вас насчет Александра, однако 
они, вероятно, будут другими, если речь зайдет о таких личностях, как Моисей 
или Нимрод.* О том, какие сомнения могут возникнуть у вас относительно доверия 
к лектору-психоаналитику, вы узнаете позже.

Теперь вы вправе задать вопрос: если у психоанализа нет никаких объективных 
подтверждений и нет возможности его продемонстрировать, то как же его вообще 
можно изучить и убедиться в правоте его положений? Действительно, изучение 
психоанализа дело нелегкое, и лишь немногие по-настоящему овладевают им, однако 
приемлемый путь, естественно, существует. Психоанализом овладевают прежде всего 
на самом себе, при изучении своей личности. Это не совсем то, что называется 
самонаблюдением, но в крайнем случае психоанализ можно рассматривать как один 
из его видов. Есть целый ряд распространенных и общеизвестных психических 
явлений, которые при некотором овладении техникой изучения самого себя могут 
стать предметами анализа. Это дает возможность убедиться в реальности процессов,
 описываемых в психоанализе, и в правильности их понимания. Правда, успешность 
продвижения по этому пути имеет свои пределы. Гораздо большего можно достичь, 
если тебя обследует опытный психоаналитик, если на собственном Я испытываешь 
действие анализа и можешь от другого перенять тончайшую технику этого метода. 
Конечно, этот прекрасный путь доступен лишь каждому отдельно, а не всем сразу.


–
* Нимрод (или Немврод) по библейской легенде – основатель Вавилонского царства.
 – Прим. ред. перевода. 
[13]
Другое затруднение в понимании психоанализа лежит не в нем, а в вас самих, 
поскольку вы до сих пор занимались изучением медицины. Стиль вашего мышления, 
сформированный предшествующим образованием, далек от психоаналитического. Вы 
привыкли обосновывать функции организма и их нарушения анатомически, объяснять 
их химически и физически и понимать биологически, но никогда ваши интересы не 
обращались к психической жизни, которая как раз и является венцом нашего 
удивительно сложного организма. А посему психологический подход вам чужд, и вы 
привыкли относиться к нему с недоверием, отказывая ему в научности и отдавая 
его на откуп непрофессионалам, писателям, натурфилософам и мистикам. Такая 
ограниченность, безусловно, только вредит вашей врачебной деятельности, так как 
больной предстает перед вами прежде всего своей душевной стороной, как это и 
происходит во всех человеческих отношениях, и я боюсь, что в наказание за то 
вам придется поделиться терапевтической помощью, которую вы стремитесь оказать, 
с самоучками, знахарями и мистиками, столь презираемыми вами.

Мне ясно, чем оправдывается этот недостаток в вашем образовании. Вам не хватает 
философских знаний, которыми вы могли бы пользоваться в вашей врачебной 
практике. Ни спекулятивная философия, ни описательная психология, ни так 
называемая экспериментальная психология, смежная с физиологией чувств, как они 
преподносятс