же мы начинаем лечить невротика методом психоанализа, мы действуем иначе. Мы 
говорим ему о трудностях лечения, его продолжительности, усилиях и жертвах, 
связанных с ним. Что же касается успеха, то мы говорим, что не можем его 
гарантировать, поскольку он зависит от поведения больного, его понятливости, 
сговорчивости и выдержки. Естественно, у нас есть вес– 
[8]
кие основания для такого как будто бы неправильного подхода к больному, в чем 
вы, видимо, позднее сможете убедиться сами.

Не сердитесь, если я на первых порах буду обращаться с вами так же, как с этими 
нервнобольными. Собственно говоря, я советую вам отказаться от мысли прийти 
сюда во второй раз. Для этого сразу же хочу показать вам, какие несовершенства 
неизбежно присущи обучению психоанализу и какие трудности возникают в процессе 
выработки собственного суждения о нем. Я покажу вам, как вся направленность 
вашего предыдущего образования и все привычное ваше мышление будут неизбежно 
делать вас противниками психоанализа и сколько нужно будет вам преодолеть, 
чтобы совладать с этим инстинктивным сопротивлением. Что вы поймете в 
психоанализе из моих лекций, заранее сказать, естественно, трудно, однако могу 
твердо обещать, что, прослушав их, вы не научитесь проводить психоаналитическое 
исследование и лечение. Если же среди вас найдется кто-то, кто не 
удовлетворится беглым знакомством с психоанализом, а захочет прочно связать 
себя с ним, я не только не посоветую это сделать, но всячески стану его 
предостерегать от этого шага. Обстоятельства таковы, что подобный выбор 
профессии исключает для него всякую возможность продвижения в университете. 
Если же такой врач займется практикой, то окажется в обществе, не понимающем 
его устремлений, относящемся к нему с недоверием и враждебностью и ополчившем 
против него все скрытые темные силы. Возможно, кое-какие моменты, сопутствующие 
войне, свирепствующей ныне в Европе, дадут вам некоторое представление о том, 
что сил этих – легионы.

Правда, всегда найдутся люди, для которых новое в познании имеет свою 
привлекательность, несмотря на все связанные с этим неудобства. И если кто-то 
из 
[9]
вас из их числа и, несмотря на мои предостережения, придет сюда снова, я буду 
рад приветствовать его. Однако вы все вправе знать, какие трудности связаны с 
психоанализом.

Во-первых, следует указать на сложность преподавания психоанализа и обучения 
ему. На занятиях по медицине вы привыкли к наглядности. Вы видите анатомический 
препарат, осадок при химической реакции, сокращение мышцы при раздражении 
нервов. Позднее вам показывают больного, симптомы его недуга, последствия 
болезненного процесса, а во многих случаях и возбудителей болезни в чистом виде.
 Изучая хирургию, вы присутствуете при хирургических вмешательствах для 
оказания помощи больному и можете сами провести операцию. В той же психиатрии 
осмотр больного дает вам множество фактов, свидетельствующих об изменениях в 
мимике, о характере речи и поведении, которые весьма впечатляют. Таким образом, 
преподаватель в медицине играет роль гида-экскурсовода, сопровождающего вас по 
музею, в то время как вы сами вступаете в непосредственный контакт с объектами 
и благодаря собственному восприятию убеждаетесь в существовании новых для нас 
явлений.

В психоанализе, к сожалению, все обстоит совсем по-другому. При аналитическом 
лечении не происходит ничего, кроме обмена словами между пациентом и врачом. 
Пациент говорит, рассказывает о прошлых переживаниях и нынешних впечатлениях, 
жалуется, признается в своих желаниях и чувствах. Врач же слушает, стараясь 
управлять ходом мыслей больного, кое о чем напоминает ему, удерживает его 
внимание в определенном направлении, дает объяснения и наблюдает за реакциями 
приятия или неприятия, которые он таким образом вызывает у больного. 
Необразованные родственники наших больных, которым импони– 
[10]
рует лишь явное и ощутимое, а больше всего действия, какие можно увидеть разве 
что в кинематографе, никогда не упустят случая усомниться: «Как это можно 
вылечить болезнь одними разговорами?» Это, конечно, столь же недальновидно, 
сколь и непоследовательно. Ведь те же самые люди убеждены, что больные «только 
выдумывают» свои симптомы. Когда-то слова были колдовством, слово и теперь во 
многом сохранило свою прежнюю чудодейственную силу. Словами один человек может 
осчастливить другого или повергнуть его в отчаяние, словами учитель передает 
свои знания ученикам, словами оратор увлекает слушателей и способствует 
определению их суждений и решений. Слова вызывают аффекты и являются 
общепризнанным средством воздействия людей друг на друга. Не будем же 
недооценивать использование слова в психотерапии и будем довольны, если сможем 
услышать слова, которыми обмениваются аналитик и его пациент.

Но даже и этого нам не дано. Беседа, в которой и заключается психоаналитическое 
лечение, не допускает присутствия посторонних; ее нельзя продемонстрировать. 
Можно, конечно, на лекции по психиатрии показать учащимся неврастеника или 
истерика. Тот, пожалуй, расскажет о своих жалобах и симптомах, но не больше 
того. Сведения, нужные психоаналитику, он может дать лишь при условии особого 
расположения к врачу; однако он тут же замолчит, как только заметит хоть одного 
свидетеля, индифферентного к нему. Ведь эти сведения имеют отношение к самому