: мораль, данная нам 
якобы от бога и пустившая столь глубокие корни, выступает [у таких пациентов] 
как периодическое явление. Потому что через определенное количество месяцев все 
моральное наваждение проходит, критика Сверх-Я умолкает, Я реабилитируется и 
вновь пользуется всеми человеческими правами вплоть до следующего приступа. 
Правда, при некоторых формах заболевания в промежутках происходит нечто 
противоположное: Я находится в состоянии блаженного опьянения, оно торжествует, 
как будто Сверх-Я утратило всякую силу и слилось с Я, и это ставшее свободным 
маниакальное Я позволяет себе действительно безудержное удовлетворение всех 
своих прихотей. Процессы, полные нерешенных 
загадок!
Вы ждете, конечно, больше, чем простой иллюстрации, услышав от меня, что мы 
кое-что знаем об образовании Сверх-Я, т. е. о возникновении совести. 
Основываясь на известном высказывании Канта, срав– 
[339]
нившего нашу совесть со звездным небом, набожный человек мог бы, пожалуй, 
почувствовать искушение почесть оба их за прекрасные создания творца. Небесные 
тела, конечно, великолепны, но что касается совести, то здесь бог поработал не 
столь много и небрежно, потому что подавляющее большинство людей получило ее 
лишь в скромных размерах или в столь малой степени, что об этом не стоит и 
говорить. Мы ни в коей мере не отрицаем ту часть психологической истины, 
которая содержится в утверждении, что совесть – божественного происхождения, но 
это положение требует разъяснения. Если совесть тоже является чем-то «в нас», 
то это ведь не изначально. Это – полная противоположность сексуальной жизни, 
которая действительно была с самого начала жизни, а не добавилась лишь 
впоследствии. Но маленький ребенок, как известно, аморален, у него нет 
внутренних тормозов против стремлений к удовольствию. Роль, которую позднее 
берет на себя Сверх-Я, исполняется сначала внешней силой, родительским 
авторитетом. Родительское влияние на ребенка основано на проявлениях знаков 
любви и угрозах наказаниями, которые доказывают ребенку утрату любви и сами по 
себе должны вызывать страх. Этот реальный страх является предшественником более 
позднего страха совести: пока он царит, нет нужды говорить о Сверх-Я и о 
совести. Только впоследствии образуется вторичная ситуация, которую мы слишком 
охотно принимаем за нормальную, когда внешнее сдерживание уходит вовнутрь, 
когда на место родительской инстанции появляется Сверх-Я, которое точно так же 
наблюдает за Я, руководит им и угрожает ему, как раньше это делали родители в 
отношении ребенка.

Сверх-Я, которое, таким образом, берет на себя власть, работу и даже методы 
родительской инстан– 
[340]
ции, является не только ее преемником, но и действительно законным прямым 
наследником. Оно и выходит прямо из нее, и мы скоро узнаем, каким путем. Но 
сначала остановимся на рассогласовании между ними. Кажется, что Сверх-Я 
односторонне перенимает лишь твердость и строгость родителей, их запрещающую и 
наказывающую функцию, в то время как их исполненная любви забота не находит 
места и продолжения. Если родители действительно придерживались строгого 
воспитания, то кажется вполне понятным, если и у ребенка развивается строгое 
Сверх-Я, однако против ожидания опыт показывает, что Сверх-Я может быть таким 
же неумолимо строгим, даже если воспитание было мягким и добрым, если угроз и 
наказаний по возможности избегали. Позднее мы вернемся к этому противоречию, 
когда будем говорить о превращениях влечений при образовании Сверх-Я.

О превращении родительского отношения в Сверх-Я я не могу сказать вам так, как 
хотелось бы, отчасти потому, что этот процесс так запутан, что его изложение не 
уместится в рамки введения, которое я хочу вам дать, а с другой стороны, потому,
 что мы сами не уверены, что полностью его поняли. Поэтому довольствуйтесь 
следующими разъяснениями. Основой этого процесса является так называемая 
идентификация (Identifizierung), т. е. уподобление Я чужому Я, вследствие чего 
первое Я в определенных отношениях ведет себя как другое, подражает ему, 
принимает его в известной степени в себя. Идентификацию не без успеха можно 
сравнить с оральным, каннибалистическим поглощением чужой личности. 
Идентификация – очень важная форма связи с другим лицом, вероятно, самая 
первоначальная, но не то же самое, что выбор объекта. Различие можно выразить 
примерно так: если мальчик идентифицирует себя с отцом, то он хочет 
[341]
быть, как отец; если он делает его объектом своего выбора, то он хочет обладать,
 владеть им; в первом случае его Я меняется по образу отца, во втором это не 
необходимо. Идентификация и выбор объекта в широком смысле независимы друг от 
друга; но можно идентифицировать себя именно с этим лицом, изменять Я в 
соответствии с ним, выбрав его, например, в качестве сексуального объекта. 
Говорят, что влияние сексуального объекта на Я особенно часто происходит у 
женщин и характерно для женственности. О наиболее поучительном отношении между 
идентификацией и выбором объекта я уже как-то говорил вам в предыдущих лекциях. 
Его легко наблюдать как у детей, так и у взрослых, как у нормальных, так и у 
больных людей. Если объект утрачен или от него вынуждены