а сторону болезни, с которой он ведет борьбу. Ему не пристало 
играть лишь роль фанатика здоровья вопреки всем жизненным ситуациям, он знает, 
что в мире есть не только невротическое бедствие, но и реальное нескончаемое 
страдание, что необходимость может потребовать от человека пожертвовать своим 
здоровьем, и он знает, что такой жертвой одного человека часто сдерживается 
бесконечное несчастье многих других. Если можно сказать, что у невротика каждый 
раз перед лицом конфликта происходит бегство в болезнь, то следует признать, 
что в некоторых случаях это бегство вполне оправданно, и врач, понявший это 
положение вещей, молча отойдет в сторону, щадя больного.

Но при дальнейшем изложении мы воздержимся от этих исключительных случаев. В 
обычных условиях мы обнаруживаем, что благодаря отступлению в 
[172]
невроз Я получает определенную внутреннюю выгоду от болезни. К ней в некоторых 
случаях жизни присоединяется очевидное внешнее преимущество, более или менее 
высоко ценимое в реальности. Посмотрите на самый частый пример такого рода. 
Женщина, с которой муж грубо обращается и беспощадно использует ее, почти 
всегда находит выход в неврозе, если ее предрасположения дают такую возможность,
 если она слишком труслива или слишком нравственна для того, чтобы тайно 
утешаться с другим мужчиной, если она недостаточно сильна, чтобы, несмотря на 
все внешние препятствия, расстаться с мужем, если у нее нет надежды содержать 
себя самой или найти лучшего мужа и если она, кроме того, еще привязана к этому 
грубому человеку сексуальным чувством. Тогда ее болезнь становится ее оружием в 
борьбе против сверхсильного мужа, оружием, которым она может воспользоваться 
для своей защиты и злоупотребить им для своей мести. На свою болезнь она может 
пожаловаться, между тем как на брак, вероятно, жаловаться не смела. В лице 
врача она находит помощника, вынуждает беспощадного мужа щадить ее, тратиться 
на нее, разрешать ей временно отсутствовать дома и освобождаться таким образом 
от супружеского гнета. Там, где такая внешняя или случайная выгода от болезни 
довольно значительна и не может найти никакой реальной замены, вы не сможете 
высоко оценить возможность воздействия вашей терапии на невроз.

Вы упрекнете меня, что то, что я вам здесь рассказал о выгоде от болезни, как 
раз говорит в пользу отвергнутого мной мнения, что Я само хочет и создает 
невроз. Спокойно, уважаемые господа, может быть, это означает только то, что Я 
мирится с неврозом, которому оно не может помешать, и делает из него самое 
лучшее, если из него вообще можно что-нибудь 
[173]
сделать. Это только одна сторона дела, правда, приятная. Поскольку невроз имеет 
преимущества, Я с ним согласно, но у него имеются не только преимущества. Как 
правило, быстро выясняется, что Я заключило невыгодную сделку, соглашаясь на 
невроз. Оно слишком дорого заплатило за облегчение конфликта, и ощущения 
страдания, причиняемые симптомами, пожалуй, эквивалентная замена мучениям 
конфликта и, возможно, с еще большим количеством неудовольствия. Я хотело бы 
освободиться от этого неудовольствия из-за симптомов, не уступая выгод от 
болезни, но именно этого оно не в состоянии сделать. При этом оказывается, что 
оно было не таким уж активным, как считало, – давайте это запомним.

Уважаемые господа, когда вы как врачи будете иметь дело с невротиками, то скоро 
откажетесь от мысли, что те больные, которые больше всего причитают и жалуются 
на свою болезнь, охотнее всего идут навстречу оказываемой помощи и окажут ей 
наименьшее сопротивление. Скорее наоборот. Но вы легко поймете, что все, что 
способствует получению выгоды от болезни, усилит сопротивление вытеснения и 
увеличит трудность лечения. К этой выгоде от болезни, появившейся, так сказать, 
вместе с симптомом, нам следует, однако, прибавить еще и другую, которая 
появляется позже. Если такая психическая организация, как болезнь, существует 
длительное время, то она ведет себя в конце концов как самостоятельное существо,
 она проявляет нечто вроде инстинкта самосохранения, образуется своего рода 
modus vivendi* между нею и другими сторонами душевной жизни, причем даже такими,
 которые, в сущности, враждебны ей, и почти всегда встречаются случаи, в 
которых она 
опять
– * Соглашение (лат.) – Прим. пер.


[174]
оказывается полезной и пригодной для использования, как бы приобретая вторичную 
функцию, которая с новой силой укрепляет ее существование. Вместо примера из 
патологии возьмите яркий пример из повседневной жизни. Дельный рабочий, 
зарабатывающий себе на содержание, становится калекой из-за несчастного случая 
во время работы; с работой теперь кончено, но со време