конечно, интересный и достойный познания 
и не очень трудный для изложения материал, но сомнительно начинать с него. 
Рискуешь не открыть бессознательного, не увидеть при этом большого значения 
либидо и судить обо всех отношениях так, как они кажутся Я нервнобольного. А то,
 что это Я ни в коей мере не надежная и не беспристрастная сторона, совершенно 
[169]
очевидно. Ведь Я – это сила, которая отрицает бессознательное и сводит его к 
вытесненному, как же можно верить ему в том, что оно будет справедливо к этому 
бессознательному? Среди этого вытесненного на первом месте стоят отвергнутые 
требования сексуальности; само собой разумеется, что мы никогда не сможем 
узнать об их объеме и значении из мнений Я. С того момента, когда для нас 
начинает проясняться позиция вытеснения, мы должны также остерегаться того, 
чтобы не поставить судьей в этом споре одну из спорящих сторон, к тому же еще и 
победившую. Мы подготовлены к тому, что высказывания Я введут нас в заблуждение.
 Если верить Я, то оно на всех этапах было активным, само желало своих 
симптомов и создало их. Мы знаем, что оно считает возможным быть в известной 
степени пассивным, что хочет затем скрыть и приукрасить. Правда, оно не всегда 
решается на такую попытку; при симптомах невроза навязчивых состояний оно 
должно признать, что ему противопоставляется что-то чуждое, от чего оно с 
трудом защищается,

Кого не удерживают эти предостережения принимать за чистую монету подделки Я, 
тому, разумеется, легко живется, и он избавлен от всего того сопротивления, 
которое поднимется против выдвижения в психоанализе на первый план 
бессознательного, сексуальности и пассивности Я. Тот может утверждать, подобно 
Альфреду Адлеру (1912), что «нервный характер» является причиной невроза вместо 
его следствия, но он также не будет в состоянии объяснить ни одной детали в 
образовании симптома и ни одного сновидения.

Вы спросите, нельзя ли справедливо оценить участие Я в нервозности и 
образовании симптомов, явно не пренебрегая при этом открытыми психоанализом 
[170]
факторами. Я отвечу: конечно, это возможно и когда-нибудь произойдет; но 
начинать именно с этого не в традициях психоанализа. Правда, можно предсказать, 
когда эта задача встанет перед психоанализом. Есть неврозы, в которых Я 
участвует гораздо активнее, чем в изученных до сих пор; мы называем их 
«нарцисстическими неврозами». Аналитическая обработка этих заболеваний даст нам 
возможность беспристрастно и верно судить об участии Я в невротическом 
заболевании.

Но одно из отношений Я к своему неврозу настолько очевидно, что его с самого 
начала можно принять во внимание. Оно, по-видимому, встречается во всех случаях,
 но яснее всего обнаруживается при заболевании, которое мы сегодня еще 
недостаточно понимаем, – при травматическом неврозе. Вы должны знать, что в 
причине и в механизме всех возможных форм неврозов всегда действуют одни и те 
же факторы, только в одном случае главное значение в образовании симптомов 
приобретает один из этих факторов, в другом – Другой. Это подобно штату 
артистической труппы, в котором каждый имеет свое определенное амплуа: герой, 
близкий друг, интриган и т. д.; но для своего бенефиса каждый выберет другую 
пьесу. Так, фантазии, превращающиеся в симптомы, нигде не проявляются более 
явно, чем при истерии; противоположные, или реактивные, образования Я 
господствуют в картине невроза навязчивых состояний; то, что мы назвали 
вторичной обработкой в сновидении, выступает на первое место в виде бреда при 
паранойе и т. д.

Таким образом, при травматических неврозах, особенно таких, которые возникают 
из-за ужасов войны, для нас несомненен эгоистический мотив Я, стремящийся к 
защите и выгоде, который в одиночку еще не создает болезнь, но санкционирует ее 
и поддерживает, если она уже началась. Этот мотив хочет уберечь 
[171]
Я от опасностей, угроза которых и послужила поводом для заболевания, и не 
допустит выздоровления, прежде чем не будет исключена возможность повторения 
этих опасностей или лишь после того, как будет получена компенсация за 
перенесенную опасность.

Но и во всех других случаях Я проявляет аналогичную заинтересованность в 
возникновении и последующем существовании невроза. Мы уже сказали, что симптом 
поддерживается также и Я, потому что у него есть такая сторона, благодаря 
которой он дает удовлетворение вытесняющей тенденции Я. Кроме того, разрешение 
конфликта посредством образования симптома является самым удобным и желательным 
выходом из положения для принципа удовольствия; он, несомненно, избавляет Я от 
большой и мучительной внутренней работы. Бывают случаи, когда даже врач должен 
признать, что разрешение конфликта в форме невроза представляет собой самое 
безобидное и социально допустимое решение. Не удивляйтесь, что порой даже врач 
становится