и странного, что я имею в виду сделать его предметом особой разработки на 
соответствующем материале.

От этого приятного гладкого течения при применении новой техники осталось очень 
мало, часто — ничего. Тут встречаются случаи, протекающие некоторое время, как 
при гипнотическом лечении, и только позже изменяющиеся к худшему. Другие случаи 
с самого начала ведут себя иначе. Если для обозначения различия мы будем 
держаться последнего типа, то можем сказать, что анализируемый вообще не 
вспоминает ничего забытого и вытесненного, а проделывает это. Он репродуцирует 
это не как воспоминание, а как действие, он воспроизводит это, разумеется, сам 
того не зная, что он воспроизводит.

Например, анализируемый не рассказывает своих воспоминаний о том, что был упрям 
и не верил авторитету родителей, а ведет себя соответствующим образом по 
отношению к врачу. Он не вспоминает, что остановился, растерянный и беспомощный,
 в своем инфантильном сексуальном исследовании, а рассказывает множество 
запутанных сновидений и мыслей, являющихся ему, жалуется, что ему ничего не 
удается и что судьба преследует его, не давая возможности довести до конца ни 
одного предприятия. Он не вспоминает, что очень сильно стыдился определенных 
сексуальных проявлений и боялся, что они раскроются, а показывает, что стыдится 
лечения, которому подвергается, и больше всего старается скрыть его и т. д.

Прежде всего он начинает лечение с такого воспроизведения. Часто случается, что,
 сообщив пациенту с многообразной историей жизни и длительной историей болезни 
основное психоаналитическое правило и предложив ему затем говорить все, что 
приходит в голову, ждешь, что его рассказ потечет непрерывным потоком, но 
слышишь сперва, что ему нечего сказать. Он молчит и утверждает, что ему ничего 
не приходит в голову. Разумеется, это не что иное, как воспроизведение 
гомосексуальной направленности, которая проявляется как сопротивление против 
всякого воспоминания. Сколько ни длится лечение, больной не освобождается от 
этого навязчивого воспроизведения; начинаешь, наконец, понимать, что это его 
способ вспоминать.

Разумеется, в первую очередь нас будет интересовать отношение этого навязчивого 
воспроизведения к перенесению и сопротивлению. Мы скоро замечаем, что 
перенесение является только частью воспроизведения, а воспроизведение 
представляет собой перенесение забытого прошлого не только на врача, но и на 
все другие области и ситуации настоящего. Мы должны, следовательно, быть готовы 
к тому, что анализируемый находится во власти навязчивого воспроизведения, 
заменяющего импульс к воспоминанию не только в длительных отношениях к врачу, 
но и во всех других проявлениях деятельности и отношениях своей жизни, например,
 выбирая во время лечения объект любви, беря на себя какую-нибудь задачу, 
вступая в какое-нибудь предприятие. Нетрудно узнать в этом воспроизведении и 
участие сопротивления. Чем сильнее сопротивление, тем больше воспоминание 
заменяется действием (воспроизведения). Ведь идеальное воспоминание в гипнозе 
соответствует такому состоянию, при котором сопротивление совершенно устранено. 
Если лечение начинается при благосклонном содействии слабого, неясно 
выраженного положительного перенесения, то является сперва возможность 
углубления в воспоминания, как при гипнозе, и тем временем симптомы болезни 
даже замолкают; если же в дальнейшем течении лечения это перенесение становится 
враждебным или слишком сильным и потому должно быть вытеснено, то воспоминание 
сейчас же уступает место действию. С этого момента сопротивления определяют 
порядок того, что должно быть воспроизведено. Больной извлекает из арсенала 
прошлого оружие, с помощью которого он защищает себя от лечения и которое мы 
должны выбить из его рук по частям.

Мы слышали, что анализируемый воспроизводит вместо того, чтобы вспоминать, что 
он воспроизводит при условии сопротивления, и у нас возникает вопрос: что же, 
собственно говоря, он воспроизводит или выражает своими действиями? Ответ 
гласит: он воспроизводит все, что уже проникло из источников вытесненного в его 
общее поведение, его задержки и негодные направленности, патологические черты 
его характера. Ведь он воспроизводит во время своего лечения также и все свои 
симптомы. А в таком случае мы можем заметить, что, подчеркивая эту навязчивость 
воспроизведения, мы не открыли нового факта, а внесли только единообразие в 
наше понимание. Мы уясняем себе только тот факт, что болезнь анализируемого не 
прекратилась вместе с началом лечения, что нам необходимо относиться к его 
болезни не как к историческому событию, а как к актуальной силе. Часть за 
частью этой болезни появляется на горизонте и попадает в круг влияния лечения, 
и в то время, как больной переживает это как нечто реальное и актуальное, мы 
должны проделать над этим нашу терапевтическую работу, состоящую большей частью 
в том, что все сводится к прошлому.

Воспоминание в гипнозе должно было произвести впечатление эксперимента. 
Воспроизведение во время аналитического лечения согласно новой технике, есть 
отрывок реальной жизни и потому не во всех случаях протекает безопасно и 
безобидно. С этим связана вся проблема часто неизбежного “ухудшения” во время 
лечения.

Уже введение в лечение приводит к тому, что у больного меняется сознательная 
направленность болезни. Он привык довольствоваться тем, чтобы жаловаться на нее,
 презирать ее, как бессмыслицу, придавать ей малое значение, и переносил на 
п