реданности.

"Личная выгода является едва ли не единственной побудительной причиной у
изолированного индивида, однако у массы она преобладает весьма редко".

Другие заявляют, что, в сущности, только общество является тем, что
предписывает человеку нормы его нравственности, отдельный же человек, как
правило, от этих высоких требований .каким-то образом отстает.: Еще и
другое: при исключительных обстоятельствах в коллективности возникает
энтузиазм, благодаря которому совершены замечательнейшие массовые подвиги.

Что касается интеллектуальных достижений, то все же продолжает оставаться
неоспоримым, что великие решения мыслительной работы, чреватые
последствиями открытия, и разрешение проблем возможны лишь отдельному
человеку, трудящемуся в уединении. Но и массовая душа способна на
гениальное духовное творчество, и это прежде всего доказывает сам язык, а
также народная песня, фольклор и другое. И, кроме того, остается
нерешенным, насколько мыслитель или поэт обязан стимулам, полученным им от
массы, среди которой он живет, и не является ли он скорее завершителем
душевной работы, в которой одновременно участвовали и другие.

Ввиду этой полной противоречивости может показаться, что работа массовой
психологии не должна увенчиваться результатами. А между тем есть
обнадеживающие моменты, которые нетрудно найти. Вероятно, в понятие "масс"
были включены весьма различные образования, которые нуждаются в
разграничении. Данные Зигеле, Ле Бона и другие относятся к массам
недолговечного рода, т. е. к таким, которые быстро скучиваются из
разнородных индивидов, объединяемых каким-нибудь преходящим интересом.
Совершенно очевидно, что на работы этих авторов повлияли характеры
революционных масс, особенно времен Великой французской революции.
Противоположные утверждения исходят из оценки тех устойчивых масс или
общественных образований, в которых люди живут, которые воплощаются в
общественных учреждениях. Массы первого рода являются как бы надстройкой
над массами второго рода, подобно кратким, но высоким морским волнам над
длительной мертвой зыбью.

Мак Дугалл в своей книге исходит из этого вышеупомянутого противоречия и
находит его разрешение в организационном моменте. В простейшем случае, -
говорит он, - масса вообще не имеет никакой или почти никакой организации.
Он называет такую массу толпой. Однако признает, что толпа людская едва ли
может образоваться без того, чтобы в ней не появились хотя бы первые
признаки организации, и что как раз у этих простейших масс особенно легко
заметить некоторые основные факты коллективной психологии. Для того, чтобы
из случайно скученных членов людской толпы образовалось нечто вроде массы в
психологическом смысле, необходимо условие, чтобы эти отдельные единицы
имели между собой что-нибудь общее: общий интерес к одному объему,
аналогичную при известной ситуации душевную направленность и, вследствие
этого, известную степень способности влиять друг на друга. Чем сильнее это
духовное единство, тем легче из отдельных людей образуется психологическая
масса и тем более наглядны проявления "массовой души".

Самым удивительным и вместе с тем важным феноменом массы является повышение
аффективности, вызванное в каждом отдельном ее члене. Можно сказать, по
мнению Мак Дугалла, что аффекты человека едва ли дорастают до такой силы,
как это бывает в массе, а, кроме того, для участников является наслаждением
так безудержно предаваться своим страстям, при этом растворяясь в массе,
теряя чувство своей индивидуальной обособленности. Мак Дугалл объясняет эту
захваченность индивидов в общий поток особым ,т. е. уже знакомым нам
эмоциональным заражением. Факт тот, что наблюдаемые признаки состояния
аффекта способны автоматически вызвать у наблюдателя тот же самый аффект.
Это автоматическое принуждение тем сильнее, чем больше количество лиц, в
которых одновременно наблюдается проявление того же аффекта. Тогда
замолкает критическая способность личности, и человек отдается аффекту. Но
при этом он повышает возбуждение у тех, кто на него повлияли, и таким
образом аффективный заряд отдельных лиц повышается взаимной индукцией. При
этом возникает несомненно нечто вроде вынужденности подражать другим,
оставаться в созвучии с "множеством". У более грубых и элементарных чувств
наибольшие перспективы распространяться в массе именно таким образом.

Этому механизму возрастания аффекта благоприятствуют и некоторые другие
исходящие от массы влияния. Масса производит на отдельного человека
впечатление неограниченной мощи и непреодолимой опасности. На мгновение она
заменяет все человеческое общество, являющееся носителем авторитета,
наказаний которого страшились и во имя которого себя столь ограничивали.
Совершенно очевидна опасность массе противоречить, и можно себя
обезопасить, следуя окружающему тебя примеру, то есть, иной раз даже "по
волчьи воя". Слушаясь нового авторитета индивид может выключить свою
прежнюю "совесть", предавшись при этом соблазну услады, безусловно
испытываемой при отбрасывании торможения. Поэтому не столь уж удивительно,
если мы наблюдаем человека, в массе совершающего или приветствующего
действия, от которых он в своих привычных условиях отвернулся