ься не дольше, чем продолжается непосредственная выгода от
сотрудничества с другим. Практическая ценность этого спорного вопроса,
однако, меньше, чем можно было бы ожидать, так как опыт показал, что в
случае сотрудничества между товарищами обычно устанавливаются либидиозные
связи, которые определяют и продолжают отношения товарищей далеко за
пределами выгоды. В социальных отношениях людей происходит то же самое:
психоаналитическое исследование вскрыло это в ходе развития индивидуального
либидо. Либидо опирается на удовлетворение основных жизненных потребностей
и избирает их участников своими первыми объектами. И как у отдельного
человека, так и в развитии всего человечества, только любовь, как
культурный фактор, действовала в смысле поворота от эгоизма к альтруизму.
Это касается не только половой любви к женщине, со всеми из нее вытекающими
необходимостями беречь то, что женщина любит, но и десексуализированной,
сублимированно гомосексуальной любви к другому мужчине, любви, гвячанной с
общей работой.

Если, таким образом, в массе появляются ограничения нарцистического
себялюбия, которые вне ее не действуют, то это убедительное указание на то,
что сущность массообразования заключается в нового рода либидиозных связях
членов массы друг с другом. .

Но наша любознательность сразу задаст вопрос, каковы же эти связи в массе.
В психологическом учении о неврозах мы до сих пор занимались почти
исключительно такой связью любовных первичных позывов с их объектом,
которые преследовали еще прямые сексуальные цели. Такие сексуальные цели в
массе, очевидно, не существуют. Мы имеем здесь дело с любовными первичными
позывами, которые, не теряя вследствие этого своей энергии, все же
отклонились от своей непосредственной цели. Ведь уже в рамках обычной
сексуальной занятости объектом мы заметили явления, которые соответствуют
отклонению инстинкта от его сексуальной цели. Мы описали их как степени
влюбленности и признали, что они ведут за собой известное ущербление "Я".
На этих явлениях влюбленности мы остановимся теперь более подробно, имея
основания ожидать, что мы обнаружим у них обстоятельства, которые могут
быть перенесены на связи в массах. Но, кроме того, мы хотели бы знать,
является ли этот вид занятости объектом, знакомым нам из половой жизни,
единственным видом эмоциональной связи с другим человеком, или же мы должны
принять во внимание еще другие такие механизмы. Из психоанализа мы
действительно узнаем, что есть еще другие механизмы эмоциональной связи,
так называемые идентификации (отождествления), недостаточно известные,
трудно поддающиеся описанию процессы, исследование 'которых удержит нас на
некоторое время от темы массовой психологии.








----------------------------------------------------------------------------
                            VII. ИДЕНТИФИКАЦИЯ

Идентификация известна психоанализу как самое раннее проявление
эмоциональной связи с другим лицом. Она играет определенную роль в
предыстории Эдипова комплекса. Малолетний мальчик проявляет особенный
интерес к своему отцу. Он хочет сделаться таким и быть таким, как отец,
хочет решительно во всем быть на его месте. Можно спокойно оказать: он
делает отца своим идеалом. Его поведение не имеет ничего общего с пассивной
или женственной установкой по отношению к отцу (и к мужчине вообще), оно,
напротив, исключительно мужественное. Оно прекрасно согласуется с Эдиповым
комплексом, подготовлению которого и содействует.

Одновременно с этой идентификацией с отцом, может быть, даже и до того,
мальчик начинает относиться к матери как к объекту опорного типа. Итак, у
него две психологически различные связи - с матерью - чисто сексуальная
захваченность объектом, с отцом - идентификация по типу уподобления. Обе
связи некоторое время сосуществуют, не влияя друг на друга и не мешая друг
другу. Вследствие непрерывно продолжающейся унификации психической жизни
они наконец встречаются, и, как следствие этого сочетания, возникает
нормальный Эдипов комплекс. Малыш замечает, что дорогу к матери ему
преграждает отец; его идентификация с отцом принимает теперь враждебную
окраску и делается идентичной с желанием заменить отца и у матери. Ведь
идентификация изначально амбивалентна, она может стать выражением нежности
так же легко, как и желанием устранения. Она подобна отпрыску первой
оральной фазы либидинозной организации, когда соединение с желанным и
ценимым объектом осуществлялось его съеданием и когда при этом этот объект,
как таковой, уничтожался. Людоед, как известно, сохранил ЭТУ точку зрения:
своих врагов он любит так, что "съесть хочется", и он не съедает тех, кого,
по какой-либо причине, не может полюбить.

Судьба этой идентификации с отцом позднее легко ускол