Сложное строение нашего душевного аппарата допускает,  однако,  целый
ряд  иных  воздействий.  Удовлетворение  влечений  дает  нам  не  только
счастье, оно представляет собой и первопричину тягчайших страданий, ког-
да внешний мир отказывает нам в удовлетворении потребностей  и  обрекает
на лишения. Поэтому можно надеяться на освобождение от  части  страданий
путем воздействия на эти влечения. Такого рода защита от страданий  нап-
равлена уже не на аппарат ощущений, она желает подчинить внутренние  ис-
точники потребностей. Крайним случаем такой защиты является  умерщвление
влечений - как тому учит восточная мудрость и как  это  осуществляет  на
практике йога. Если это удается, то тем самым достигается и отречение от
любой другой деятельности (в жертву приносится жизнь), и мы  иным  путем
достигаем опять-таки лишь счастья покоя. На этом пути можно ставить уме-
ренные цели, скажем, когда стремятся только к контролю над жизнью  наших
влечений, Господствующими становятся в таком случае  высшие  психические
инстанции, подчиненные принципу реальности. Здесь вовсе нет отречения от
цели удовлетворения влечений; определенного рода защита против страданий
достигается благодаря менее  болезненному  ощущению  неудовлетворенности
контролируемых влечений в сравнении с необузданными первичными влечения-
ми. Но следствием этого является  и  несомненное  снижение  возможностей
наслаждения. Чувство счастья при удовлетворении диких, не укрощенных оЯп
влечений несравнимо интенсивнее, чем насыщение контролируемых  влечений.
Непреодолимость извращенных импульсов, а может быть  и  притягательность
запретного плода вообще, находят здесь свое экономическое объяснение.
   Другая техника защиты от страданий пользуется смещениями либидо, дос-
тупными нашему душевному аппарату. Благодаря этому его  функционирование
становится более гибким. Задача состоит в  такого  рода  смещении  целей
влечений, чтобы они не сталкивались с отказом со стороны внешнего  мира,
чему способствует сублимация влечений. Человек достигает  больше  всего,
повысив уровень наслаждения от психической  и  интеллектуальной  работы.
Тогда судьба мало чем может ему повредить.  Такое  удовлетворение,  как,
например, радость творчества художника при воплощении образов своей фан-
тазии или радость ученого при решении проблем и познании истины, облада-
ют особым качеством, которое нам, наверное, удастся когда-нибудь охарак-
теризовать с точки зрения метапсихологии. Сейчас мы можем  лишь  образно
сказать, что они кажутся нам самыми оутонченными и возвышеннымип, но  их
интенсивность невысока в сравнении с грубыми первичными влечениями;  они
не потрясают нашу плоть. Слабость этого метода состоит в  том,  что  его
применимость не универсальна. Он доступен лишь немногим людям, предпола-
гает наличие особых, не слишком часто встречающихся способностей и даро-
ваний. Но и этим немногим избранным он не обеспечивает совершенной защи-
ты от страданий: он не  одевает  их  в  латы,  непроницаемые  для  стрел
судьбы,  и  отказывает,  как  только  источником  страданий  оказывается
собственная плоть8. Если уже этот метод дает наглядное  представление  о
стремлении сделаться независимым от внешнего мира, о поисках  удовлетво-
рения во внутреннем мире психических процессов, то  в  следующем  методе
защиты от страданий эти черты еще более усиливаются. Связь с реальностью
здесь еще меньше, удовлетворение достигается за счет иллюзий, признавае-
мых как таковые людьми, что не мешает им тем не менее находить наслажде-
ние в уклонении от реальности. Эти иллюзии суть порождения  фантазии.  В
свое время, когда завершалось развитие аппарата  восприятия  реальности,
фантазия  осталась  за  пределами  требований   проверки   представлений
действительностью и сохранилась как иллюзорное исполнение труднодостижи-
мых желаний. На самой вершине такого рода фантастических  удовлетворений
стоит наслаждение произведениями искусства;  посредством  художника  это
наслаждение становится доступным и для  нетворческой  личности9.  Любому
восприимчивому к воздействию искусства человеку оно знакомо как  незаме-
нимый источник наслаждения и утешения. Но легкий наркоз, в  который  нас
погружает искусство, дает не больше, чем мимолетное отвлечение от  тягот
жизни. Он недостаточно силен, чтобы заставить нас забыть о реальных  бе-
дах.
   Энергичнее и основательнее другой метод, который видит  единственного
врага в реальности, являющейся источником всех страданий,- с нею  невоз-
можно сосуществовать, с нею нужно порвать всякие отношения, чтобы хоть в
каком-то смысле быть счастливым. Отшельник отворачивается от мира, он не
хочет иметь с ним дела. Но можно подвигнуться на большее,  можно  возже-
лать переделать мир, создать вместо него другой, в котором были бы унич-
тожены самые невыносимые его черты - они  заменяются  на  другие,  соот-
ветствующие нашим желаниям. Тот, кто в  отчаянном  бунте  становится  на
этот путь, как правило, ничего не достигает -  действительность  слишком
сильна для него. Он становится безумцем и чаще всего не находит себе по-
мощников в попытках реализации своих иллюзий. Впрочем,  можно  предполо-
жить, что у каждого из нас есть свой опунктикп, и мы ведем себя  подобно
параноику, желая своими мечтаниями исправить  ту  или  иную  невыносимую
сторону мира, привнося свои иллюзии в реальность. На  особую  значимость
претендует тот случай, когда множество людей совместными усилиями  пыта-
ются обеспечить себе счастье и защиту  от  страданий  путем  иллюзорного
преобразования действительности. Мы должны признать религии человечества
видами такого массового безумия. Естественно, каждый, сопричастный этому
безумию, таковым себя не считает.
   Я не думаю, что этот список методов  обретения  счастья  и  избегания
страданий является исчерпывающим; знаю также, что этот материал допуска-
ет и ин