сказать,
что ребенок, реагируя повышенной агрессивностью и соответствующей  стро-
гостью ооСверх-Яп на первые серьезные отказы от  влечений,  следует  при
Этом филогенетическому  прообразу.  Неадекватность  реакции  объясняется
тем, что первобытный праотец был поистине страшен и вполне  способен  на
крайнюю степень агрессивности. Таким образом, различия двух точек зрения
на генезис совести еще больше стираются, когда мы переходим  от  истории
развития индивида к филогенезису. Но между этими двумя процессами  обна-
руживается новое различие, Мы продолжаем придерживаться гипотезы о  том,
что человеческое чувство вины происходит из  Эдипова  комплекса  и  было
приобретено вместе с убийством  отца  объединившимися  против  него  сы-
новьями. Тогда агрессия не была подавлена, но была осуществлена - та са-
мая агрессия, подавление которой у ребенка  должно  являться  источником
чувства вины. Я не удивлюсь, если кто-нибудь из читателей  гневно  воск-
ликнет: оВсе равно - убьет отца или нет - чувство вины появляется в обо-
их случаях! Позвольте усомниться. Либо ложно выведение чувства  вины  из
подавленной агрессивности, либо вся история с отцеубийством -  роман,  и
древние дети человеческие убивали своих отцов не чаще, чем имеют обыкно-
вение нынешние. Впрочем, даже если это не роман, а достоверная  история,
то и в таком случае здесь нет ничего неожиданного: чувство вины  появля-
ется после свершения чего-то преступного. А для этого повседневного слу-
чая психоанализ как раз не дает никакого объясненияп,
   Эта верно, и нам нужно наверстывать упущенное. Здесь нет никакой тай-
ны. Чувство вины, возникающее  после  свершения  чего-либо  преступного,
скорее заслуживает имени раскаяния. Оно относится только к деянию, а тем
самым уже предполагает наличие совести до деяния, т. е.  готовности  по-
чувствовать себя виновным. Раскаяние ничуть не поможет нам в  исследова-
нии истоков совести и чувства вины. В обыденных случаях происходит  сле-
дующее: влечение обретает силу и может  прорвать  ограниченную  по  силе
оборону совести. Но по мере удовлетворения потребности происходит ее ес-
тественное ослабление и восстанавливается прежнее соотношение сил.  Поэ-
тому психоанализ с полным правом исключает случаи вины, проистекающие из
раскаяния - как бы часто они ни встречались и каким бы ни было их  прак-
тическое значение.
   Но когда чувство вины восходит к убийству  праотца  -  разве  оно  не
представляет  собой  ораскаянияп,  не  предполагает  наличия  совести  и
чувства вины еще до совершения деяния? Откуда же тогда раскаяние? Именно
этот случай должен прояснить нам тайну чувства  вины  и  положить  конец
сомнениям. Я полагаю, что это достижимо. Раскаяние было результатом  из-
начальной амбивалентности чувств по отношению к отцу: сыновья его  нена-
видели, но они его и любили. После удовлетворения ненависти  в  агрессии
любовь проявилась как раскаяние за  содеянное,  произошла  идентификация
оСверх-Яп с отцом. Как бы в наказание за агрессивное деяние против  отца
его власть получило оСверх-Яп, устанавливающее  ограничения,  налагающее
запреты на повторение деяния. Склонность к агрессии против отца повторя-
лась и в последующих поколениях, а потому сохранялось  и  чувство  вины,
усиливавшееся всякий раз при подавлении агрессии и перенесении ее в  оС-
верх-Яп. Теперь нам со всей ясностью видна и причастность любви  к  воз-
никновению совести, и роковая неизбежность чувства  вины.  При  этом  не
имеет значения, произошло отцеубийство на самом деле или от него воздер-
жались. Чувство вины обнаружится в обоих случаях, ибо оно есть выражение
амбивалентного конфликта, вечной борьбы между Эросом и инстинктом разру-
шительности или смерти. Этот конфликт разгорается, как только перед  че-
ловеком ставится задача сосуществования с другими. Пока  это  сообщество
имеет форму семьи, конфликт заявляет о себе в Эдиповом комплексе, в  со-
вести и первом чувстве вины. Вместе с попытками расширить это сообщество
тот же конфликт продолжается в зависимых от прошлого формах, усиливается
и ведет к дальнейшему росту чувства вины. Культура послушна эротическому
побуждению, соединяющему людей во внутренне связуемую  массу.  Эта  цель
достигается лишь вместе с постоянным ростом чувства вины. То, что  нача-
лось с отца, находит свое завершение в массе. Если культура представляет
собой необходимый путь развития от семьи к человечеству, то с нею нераз-
рывно связаны последствия врожденного ей конфликта - вечной распри любви
и смерти. Из него произрастает чувство вины,  достигающее  иногда  таких
высот, что делается невыносимым для отдельного индивида. Вспомним потря-
сающее обвинение великого поэта онебесным силамп.

   Они нас в бытие манят,
   Заводят слабость в преступленья
   И после муками казнят:
   Нет на земле проступка без отмщенья.

   Можно лишь вздохнуть при мысли, что иным людям дано без всякого труда
извлекать глубочайшие прозрения из круговорота своих чувств,  тогда  как
всем прочим приходится прокладывать свой путь на ощупь и с мучениями.

   VIII
   Под конец такого пути автор должен извиниться перед читателями  -  он
не был умелым вожатым, не уберег от пустынь и трудных обходных троп. Без
сомнения, можно было бы справиться с этим и лучше. Попытаюсь в  заверше-
ние хоть как-то восполнить упущенное.
   У читателя могло возникнуть впечатление, будто рассуждения о  чувстве
вины ломают рамки этой работы, занимают слишком много места и  оттесняют
на обочину другие вопросы, с которыми они даже не  всегда  связаны.  Это
могло нарушить стройность изложения, но полностью  соответствует  нашему
намерению - представить чувство вины  как  важнейшую  проблему  развития
культуры показать, что платой за  культурный  прогресс  является  убыток
счастья вследствие роста чувства вины29. Странность этого окончательного
выв