согласно Сен-Сиру, таков уж образ жизни в стране Бршисс, да и поговорить об 
этом не с кем. Ему так стыдно перед самим собой, что он не решается даже 
обсудить это с карликом, живущим в соседней квартире. Он просто не знает, как 
приняться за такой разговор. Временами ему кажется, что за такие неблагодарные 
чувства великан имеет право отрезать ему нос, сделав похожим на девочку.
Карлик завидует также мальчикам и девочкам, если они рождаются в его семье.
Хотя он и знает, что чувства его неправильны, они от этого не меняются. 
Проходят месяцы, и хотя он сознает, что становится старше, он ничего не может с 
собой поделать; он делается угрюмым и теряет аппетит. Два других члена семьи 
этого не понимают. По их представлениям, у них все устроено вполне естественно, 
и им не приходит в голову, что карлик может ревновать. Они просто не поверили 
бы, что карлик способен испытывать к ним такие чувства. И вот женщина говорит 
великану: "Понятия не имею, что такое случилось в последнее время с нашим 
малышом". Они пытаются уговорить его есть, но тот упрямо отказывается. Через 
некоторое время они перестают уговаривать и предоставляют его самому себе; он 
может есть или не есть, как ему вздумается. Но от этого ему делается еще хуже. 
У него начинаются приступы слабости, он мрачнеет. Желудок его начинает болеть 
каждый вечер, когда приближается 5 часов 17 минут. Некоторое время ему удается 
сдерживать свои чувства, но однажды в воскресенье они вырываются наружу. Он 
начинает кричать, спотыкается и падает на пол, молотя по полу руками и ногами, 
визжит на женщину, на великана и на собственную беспомощность и позор. Затем он 
горько оплакивает свое недостойное поведение и в эту ночь не может уснуть до 
рассвета, лежа в кровати и прислушиваясь к разговорам двух других членов семьи. 
С этого дня у него начинаются трудности со сном. У него часто бывают ночные 
кошмары; он начинает также ходить во сне, обычно завершая свои прогулки в 
соседней спальне.
Этот карлик, по-видимому, не способен сдержать свои чувства. У карлика из 
соседней квартиры те же проблемы, но ему удается воспринимать все это мягче. 
Вместо того чтобы затевать дебош, он «приспосабливается» к ситуации. Хотя мы и 
не уверены в точном значении слова "приспособиться", оно кажется уместным, 
поскольку люди, умеющие в случае надобности приспосабливаться, довольнее и 
приятнее тех, кто этого не умеет. Возможно, это понятие как-то связано с 
гибкостью образов у данного индивида. Приспособление, подобно магнетизму, – 
одна из тех вещей в природе, о которых мы больше знаем по их проявлениям, чем 
понимаем их истинную сущность.
Забота и любовь, которые карлик получает от женщины, делают его столь зависимым 
от нее, что его реакция на ежедневное возвращение великана оказывается 
важнейшим событием его эмоциональной жизни. По словам Сен-Сира, это событие 
сильнее повлияет на его будущее счастье, чем деньги, внешний успех и все, чему 
его учат в школе; оно в конечном счете больше скажется на его поведении и его 
реакциях на другие события, чем все эти вещи.
Средний мальчик в среднем доме Америки, как и в любом другом месте, реагирует 
на происходящее в семье примерно так же, как карлики Бршисса. С точки зрения 
карлика, положение не очень меняется от того, что американские великаны 
несколько ниже ростом, обычно не выше шести футов, и что карлики несколько 
моложе – им три или четыре года. Либо он должен приспособиться, либо он начнет 
терять аппетит и дуться, у него начнутся вспышки раздражения и боли в желудке, 
беспокойство, бессонница, ночные кошмары и хождение во сне.
Если на эту свою раннюю проблему он реагирует ущербным образом, то можно 
предположить, что он будет иногда подобным же образом реагировать на свои более 
поздние проблемы: потерей аппетита, раздражительностью, желудочными болями и 
ночными кошмарами; его реакции на отца-великана и «покидающую» его мать могут 
сохраниться и наложить свой отпечаток на его поведение в течение всей его 
остальной жизни. Если ему удается позже изменить свои образы родителей, так что 
образ отца перестанет представляться ему в виде соперника-великана, а образ 
матери – в виде покидающей его женщины, то он сумеет перерасти эти проблемы и 
заинтересоваться другими вещами. Но если ему не удастся изменить эти образы 
своего детства, и если он всю свою остальную жизнь проведет в соответствии с 
ними, пытаясь справиться с представляемой ими ситуацией, это может отнять у 
него значительную часть энергии. Он может вечно разыскивать себе женщину, 
которая никогда не взглянет на другого мужчину, или вечно стремиться, подобно 
Дон Жуану, к победам над женщинами, пытаясь превзойти своего отца; если же 
образ соперника-отца сильнее, чем образ не оценившей его матери, он будет 
реагировать на него, избивая незнакомых людей в каком-нибудь баре, чтобы 
доказать самому себе и отцовскому образу, что он мог бы в свое время побить 
старика, если бы не был в детстве таким трусом.
Как мы видим, в этих случаях имеется смещение объекта либидо и мортидо, потому 
что в действительности он хочет завоевать свою мать и побить своего отца. Во 
всяком случае, он так сильно занят доказыванием разных вещей самому себе, что у 
него остается меньше времени и энергии для всех других дел.
Хотя у девочек ситуация сложнее, им тоже приходится пережить период 
эмоционального приспособления, удачного или нет, и результаты их борьбы с этой 
сумятицей аналогичным образом проявляются в годы зрелости с учетом половых 
различий. Девочки проводят меньше времени со своими отцами, чем мальчики с 
матерями, и поэтому развитие заинтересованности в другом поле представляет для 
них иную проблему. Мальчики с младенческого возраста тесно связаны с другим 
полом, девочки же обычно не связаны (если оставить в стороне вопрос о сестрах и 
братьях, вносящий добавочные осложнения). Кроме того, в типичном случае мальчик 
получает питание от лица другого пола, а строгие внушения – от лица того же 
пола; у девочек положение несколько иное. Однако в течение длительного времени