елей4. Вместе с Геннекеном мы смотрим на худо-
жественное произведение как на «совокупность эстети-
ческих знаков, направленных к тому, чтобы возбудить
в людях эмоции», и пытаемся на основании анализа этих
знаков воссоздать соответствующие им эмоции. Но отли-
чие нашего метода от эстопсихологического состоит в том,
что мы не интерпретируем эти знаки как проявление ду-
шевной организации автора или его читателей5*. Мы не
заключаем от искусства к психологии автора или его чи-
тателей, так как знаем, что этого сделать на основании
толкования знаков нельзя.
Мы пытаемся изучать чистую и безличную психоло-
гию искусстваб безотносительно к автору и читателю, ис-
следуя только форму и материал искусства. Поясним: по
одним басням Крылова мы никогда не восстановим его
психологии; психология его читателей была разная — у

 
18	Л. С. Выготский. Психология искусства
людей XIX и XX столетия и даже у различных групп,
классов, возрастов, лиц. Но мы можем, анализируя бас-
шо, вскрыть тот психологический закон, который поло-
жен в ее основу, тот механизм, через который она дей-
ствует,— и это мы называем психологией басни. На де-
ле этот закон и этот механизм нигде не действовали в
своем чистом виде, а осложнялись целым рядом явлений
и процессов, в состав которых они попадали; но мы так
же вправе элиминировать психологию басни от ее кон-
кретного действия, как психолог элиминирует чистую ре-
акцию, сенсорную или моторную, выбора или различения,
и изучает как безличную.
Наконец, содержание проблемы мы видим в том, что-
бы теоретическая и прикладная психология искусства
вскрыла все те механизмы, которые движут искусством,
в вместе с социологией искусства дала бы базис для всех
специальных наук об искусстве.
Задача настоящей работы существенно синтетическая.
Мюллер-Фрейенфельс очень верно говорил, что психолог
искусства напоминает биолога, который умеет произвести
полный анализ живой материи, разложить ее на состав-
ные части, но не умеет из этих частей воссоздать целое
и открыть законы этого целого. Целый ряд работ зани-
мается таким систематическим анализом психологии ис-
кусства, но я не знаю работы, которая бы объективно
ставила и решала проблему психологического синтеза ис-
кусства. В этом смысле, думается мне, настоящая попыт-
ка делает новый шаг и отваживается ввести некоторые
новые и никем еще не высказанные мысли в поле науч-
ного обсуждения. Это новое, что автор считает принад-
лежащим ему в книге, конечно, нуждается в проверке
и критике, в испытании мыслью и фактами. Все же оно
уже и сейчас представляется автору настолько достовер-
ным и зрелым, что он осмеливается высказать это в на-
стоящей книге.
Общей тенденцией этой работы было стремление на-
учной трезвости в психологии искусства, самой спекуля-
тивной и мистически неясной области психологии. Моя
мысль слагалась под знаком слов Спинозы7, выдвинутых
в эпиграфе, и вслед за ним старалась не предаваться
удивлению, не смеяться, не плакать — но понимать.
 
Глава I	
Психологическая проблема искусства
«Эстетика сверху» и «эстетика сни зу». Марксистская теория искусства и 
психология. Социальная и индивидуальная психология искусства. Субъективная и 
объективная психология искусства. Объективно-аналитический метод, его 
применение.
 

Если назвать водораздел, разделяющий все течения со-
временной эстетики на два больших направления,— при-
дется назвать психологию. Две области современной эсте-
тики — психологической и непсихологической — охваты-
вают почти все, что есть живого в этой науке. Фехнер
очень удачно разграничил оба эти направления, назвав
одну «эстетикой сверху» и другую — «эстетикой снизу».
Легко может показаться, что речь идет не только о
двух областях единой науки, но даже о создании двух
самостоятельных дисциплин, имеющих каждая свой осо-
бый предмет и свой особый метод изучения. В то время
как для одних эстетика все еще продолжает оставаться
наукой спекулятивной по преиму