ая нить всегда или почти
всегда сливается для взгляда невнимательного». Отсюда два вы-
вода для художественного воплощения мистического: оно не долж-
до сваливаться с неба, а входить в общую ткань произведения:
воспроизводить его — неуловимо и неопределенно (т. 2, с. 171—175).
То же — т. 9, предисловие к «Упырю»: о мистической глубине
жизни («подземное»), иной, роковой связи событий и явлений.
Это как нельзя лучше подходит к «Гамлету». Вплетение мисти-
ческой нити ср. у Достоевского («Идиот», «Братья Карамазовы»
и др.) —- подозрения, предчувствия, тревога, прозрения, совпаде-
ния, сны, бред — мистическая пить фабулы. В «Идиоте»: «Мы
чувствуем, что должны ограничиться простым изложением фактов,
по возможности без особых объяснений и по весьма простой при-
чине: потому что сами во многих случаях затрудняемся объяснить
происшедшее».
К. Фишер говорит о «пессимистической черте, которая там
господствует... и в качестве идеи возвышается над целым произве-
дением, подобно хору древних» («второй смысл»?). Но в Гамлете
эта черта проявляется (сливается) в нем одном, в его характере.
О трагедии он говорит: «Тут, по-видимому, властвует темная и
загадочная сила, перед которой мы охватываемся таким же тя-
желым страхом, каким проникнут Гамлет при появлении приз-
рака». Он обращается к этой силе словами Гамлета к Тени, то
есть признает ее потусторонней (вспомним слова Гамлета beyond
etc.),—не противоречит ли это всему его толкованию пьесы, по
которому все причины — здесь. Откуда эта темная и загадочная
сила, к которой обращаются с такими словами в самой образцо-
вой трагедии характера? «Гамлет» — мистическая трагедия, это в
конце концов чувствуют все как нерастворившийся в их толкова-
нии осадок, сгусток, состав трагедии.
146 «мистическая трагедия».— Мистическую интерпретацию
Гамлета пытается соединить с теорией архетипов Орнстейн в ра-
боте, где вместе с тем признается отражение «больного общества»
в трагедии: Ornstein R. The Mystery of Hamlet Notes toward an
archetypal solution.— In.: Hamlet enter critic, ed. by C. Sacks and
E. Wban. New York, I960, p. 198—199.
147 «религиозности трагедии».—Критику новейших работ, в
которых дается интерпретация «Гамлета» как религиозной пьесы,
см. в статье: Аникст А, А. Современное шекспироведение на Запа-
де.— В кн.: Современное искусствознание за рубежом. М., 1964,
с. 183—184. Помимо работ, названных в указанной статье Аникста,
ср. книги, построенные на сопоставлении «Гамлета» (интерпрети-
руемого как религиозная драма) с греческой трагедией: Alexan-
der P. Hamlet. Father and son. Oxford, 1955; Kittc H. D. Form and
meaning in drama. London, I960 (за концепцией последней книги,
где развитие действия в «Гамлете» поднимается как последова-
тельное осуществление зла, следует и автор брошюры: Kirschba-
um L. Two lectures on Shakespeare. In defense of Guildernstern and
Rosenkranz. Oxford, 1961).
148* Ср. учение о вине Шопенгауэра: первородный грех. Каль-
дерон:
 
560	Л. С. Выготский. Психология искусства
«Величайшая вина человека
В том, что родился он».
Эту вину свою — вину жизни, вину рождения — чувствуем мы
в «Гамлете», как Клавдий в «Убийстве Гонзаго» — свою.
149«осталъное —молчание».— Относительно роли «молчания» в
«Гамлете» см. в особенности: Jaspers /С. Uber das Tragische, Von
der Warheit. Mffnchen, 1947, S. 940—949; Eppelsheimer R. Tragik und
Metamorphose. Munchen, 1958 (последняя книга может представить
интерес и в свете идей, развиваемых в «Психологии искусства»,
так как в ней проблема «Гамлета» рассматривается с точки зрения
теории катарсиса).
150 «говорит Ставрогин».— Сравнение Гамлета со Ставрогиным,
намеченное Выготским, предлагается в исследовании: Knight G. W.
The Embassy of Death.— In.: Discussion of Hamlet, ed, by J. C. Le-
venson, Boston, 1960, p. 61.